В Алматы состоялся закрытый показ нового фильма казахстанского режиссера «В безмолвии», который не увидит отечественный зритель
Пожалуй, это был один из редких случаев, когда закрытый показ нового фильма проходит не так, как к этому привыкли.
То есть, это когда в зале не многочисленная родня создателей картины и непонятные девочки и мальчики, которые пришли сделать селфи с исполнителями главных ролей, а профессиональные зрители: артисты, режиссеры, кинообозреватели, критики, сценаристы.
А редкий случай еще и потому, что Ардак АМИРКУЛОВ снимает не так часто. Если не сказать, что прям очень не часто, и его работы можно пересчитать практически по пальцам одной руки. Предпоследний фильм режиссера «Прощай, Гульсары» вышел в 2008 году. То есть перерыв между ним и новой картиной «В безмолвии» составил 10 лет.
Когда режиссер не может пожелать приятного просмотра
О фильме было известно немного – а именно, что снимался он не без проблем. Проект был запущен в производство совместно с киностудией «Казахфильм» в 2015 году с весьма скромным бюджетом. Деньги то выделялись, то нет, но картину все-таки удалось завершить.
Создатель монументальной картины «Гибель Отрара» и некогда директор киностудии «Казахфильм» в одном из интервью даже сильно обижался на проволочки с финансированием и сетовал на то, что не чувствует себя востребованным режиссером.
Похоже, что незавидная участь ждет и сам фильм «В безмолвии». По крайней мере, в Казахстане. Ардак Амиркулов и сам с большой уверенностью говорит, что фильм не будет востребован отечественным зрителем, его создатели даже не надеются на «а вдруг», поэтому «В безмолвии» можно будет увидеть только в рамках спецпоказов. За три года, что ушло на создание фильма, ситуация на отечественном кинорынке изменилась до неузнаваемости.
И если в 2015 авторское кино еще имело какие-либо шансы на то, чтобы быть замеченным, то сегодня появление таких картин как бы не ко двору. Ныне в Казахстане все больше режиссеров, которые снимают, чтобы заработать, и все меньше режиссеров, которые снимают, чтобы оставить свой след в отечественном кинематографе, как минимум, и в мировом, как максимум.
И если еще каких-то пару-тройку лет назад последние были в фаворе, то сегодня крутость режиссера определяют не количество и масштаб наград международных кинофестивалей, а прежде всего кассовые сборы.
- Наша картина наша делалась не так, как обычно принято делать кино, - начал свое вступительное слово перед началом показа режиссер. - Это кино снято для вас. Мне не нравится, когда режиссеры говорят, что они снимали для себя. Я снял фильм для вас, но про себя. Но не в буквальном смысле, а про мое сознание. И честно сказать, я не пытался и не старался кому-либо угодить, в этом плане в этой картине есть эгоизм… Еще хочу предупредить, что картина медленная, в связи с этим и длинная. Поэтому пожелать приятного просмотра я вам не могу, но хочу, чтобы вы настроились на картину.
Фильм, на который надо настраиваться
На фильм действительно надо настраиваться. Фестивальное кино – это кино для подготовленного зрителя, который готов к тому, чтобы страдать и мучиться во время фильма. Это как взять очень большую книгу очень умного автора, который нисколько не заботится о том, чтобы хоть как-то приукрасить свой текст для легкости восприятия.
Скорее, он заботится больше о том, чтобы восприятие как раз-таки было на грани невозможного, а потому читатель вынужден будет отлистывать страницы назад и начинать читать заново.
Артхаусный фильм «В безмолвии» именно такой. Медленный и вялотекущий, с многочисленными глубокомысленным «стоп-кадрами». Как и обещал режиссер, в фильме нет определенного сюжета. Картина построена на фрагментах из жизни главного героя, которые сложно будет собрать в какую-то единую логическую цепочку.
Молодой человек впервые появляется на экране с тюками и сумками посреди степи. За ним проворно поспевает пожилая женщина. И очень долго будет непонятно, что их связывает и куда они идут. По пути с главным героем случаются флэшбэки, которые возвращают его в детство, в заброшенный и запущенный дом где-то в степи.
Мальчишка лет девяти ухаживает за больной сестрой: дает ей лекарства, кормит с ложечки, убирает рвоту. Затем флэшбэк отправляет зрителя в более позднее время, когда молодой человек уже работает натурщиком в художественном училище, где и знакомится молодой женщиной в красном.
Они ведут пространные беседы об искусстве и обмениваются многозначительными взглядами. То ли страсть, то ли какое-то иного рода притяжение, но что-то связывает молодых людей. И тем неоднозначнее финал этой истории - из газет мужчина узнает о том, что женщина убила своего партнера.
А затем он снова в своем детстве, все в той же заброшенной богом лачуге у смертного одра своей сестры. Пацан заводит патефон и весело отплясывает на грязном полу, вызывая улыбку сквозь боль у умирающей женщины.
А потом приезжает он – парень с «лекарством». Сестра говорит брату, что «это то самое лекарство, и оно ей поможет». Мальчишка, кажется, без единого сомнения бесстрашно ищет иглой вену, через мгновение все заканчивается.
И вот через много лет перед главным героем вновь встает вопрос жизни и смерти. Пожилая апашка просит его проводить ее к родному аулу. Вот только аула того уже не существует. Апашка пришла к разрушенным стенам некогда родного дома, чтобы… умереть. И простит парня помочь и в этом.
«Упадок – это когда творческие и исполнительные силы меняются местами»
«В безмолвии» - фильм сложный и непонятный, и зрителю придется сделать над собой усилие, чтобы досмотреть его до конца, а потом попытаться понять, о чем, собственно, он. Кто-то увидит в нем рассуждения на тему жизни и смерти, кто-то – постановку вопроса о предназначении каждого из нас. Но даже это не гарантирует ответов на многочисленные вопросы. И вполне возможно, что для кого-то фильм будет «гениальным», а для кого-то - «полной ерундой».
И каждое из этих мнений имеет право на жизнь. Фильм невозможно перессказать, так же как невозможно хотя бы отчасти погрузиться во внутренний мир главного героя и проникнуться к нему сочувствием, которого сыграл сын режиссера Руслан АМИРКУЛОВ. Он как будто специально играл так, как будто и не пытался прожить судьбу своего персонажа.
Его герой мало говорит, а если говорит, то стихами или краткими замечаниями, не выражает никаких эмоций. В общем, проживает свою жизнь так, словно смотрит на нее со стороны постороннего равнодушного человека. И лишь тогда, когда он был ребенком, в нем было что-то живое и человеческое.
И как говорит Ардак Амиркулов, он и не хотел вызывать своей картиной сочувствие или сопереживание, ведь, на его взгляд, искусство кино заключается не в этом.
- Я хотел для себя понять, что на самом деле является искусством, - говорит режиссер. - В наше время искусство стало непонятно чем. Его подменили, что ли. Лицо упадка – это когда творческие и исполнительные силы меняются местами. Я отслеживал огромное количество новых фильмов. Это засилье золотого тельца, все хотят заработать денег. И это правильно, я не собираюсь на эту тему дискутировать. На картину, которую я сделал, вряд ли будут приходить. И, по большей части, здесь, в зале после просмотра остались люди, которые не ушли, наверное, только из уважения ко мне. Но такое происходит не потому, что зритель такой - мы сделали его таким. Это мы сказали, что ты будешь смотреть только эту историю, каждый день и под разным соусом. Мне кажется, что искусство – вещь, которая не должна влиять наш первичный разум. Вот кинотеатр создан для того, чтобы надавить на наши чувства и сделать бабки, но искусство никогда не стремилось к этому, как мне кажется. Когда человек видит искусство, он не всегда пытается его расшифровывать, он просто чувствует и все. И поэтому я не хотел, чтобы какая часть картины сюжет, музыка или еще что-то главенствовала и брала на себя концептуальную роль.
В современном кинематографе изображение в большей степени стало инструментом рассказа, то есть оно не может существовать без сюжета. Но, как мне кажется, искусство кино - не в литературной концепции, оно – в состоянии. И у меня было желание сделать так, чтобы главным - было состояние фильма. Это просто мой поток сознания...
Фото автора и предоставлено съемочной группой фильма «В безмолвии».
