Ермек Турсунов: Не дай бог, Оскар обломится - заплюют же!
В писательских кругах бытует байка. Правда или нет, не знаю, но мне ее в свое время рассказал Герольд БЕЛЬГЕР.
Не так давно, когда мы все еще жили в братской семье народов в качестве подданных «нерушимого союза», вопросы с медалями и орденами решали в Кремле. То же самое относительно государственных премий в области литературы и искусства. К премии помимо славы и почестей полагалась серьезная сумма. Не Нобелевская, конечно, сумма, но все равно весьма и весьма приличная.
Как-то от Казахстана выдвинули роман Ильяса ЕСЕНБЕРЛИНА «Кочевники». Вполне заслуженно. Все остальные тоже выбрали своих лучших. Грузины – Нодара ДУМБАДЗЕ, украинцы – Павла МОВЧАНА, а нивхи – Юрия РЫТХЭУ. Все – замечательные и достойные писатели.
Когда настала пора заседать главной комиссии, в Москву стали снаряжаться делегации болельщиков.
Грузины выехали дружной компанией, захватив с собой чачи, вина, разнообразных персиков и винограда. Как и положено – комиссию ублажать. Хохлы, естественно, захватили горилки с салом. Даже нивхи поехали со своей струганиной и пушниной.
Казахи тоже полетели,… захватив с собой два чемодана компромата на Есенберлина.
В те годы Москва считалась для нас пупом земли. Оно, может быть, и на самом деле было так.
Ну, пуп пупом, но в Казахстане тоже стали думать, как поощрять и возвеличивать своих творцов. Кто-то предложил присуждать звание – Народный писатель Казахской ССР.
Ну что ж, звучит красиво.
Стали награждать.
Вначале – по-настоящему заслуженных. Тех, кто на самом деле пользовался всенародным уважением и любовью.
Потом – не совсем заслуженных. Зато уважаемых.
А потом уж и вовсе не заслуженных, если не сказать – случайных.
У нас ведь как.
Как только объявляется конкурс и начинается гонка, все первым делом начинают «искать выход». Кто там сидит на весах. Кто там рядом с тем, кто сидит на весах. Кто рядом с теми, кто рядом с тем, кто сидит на весах. И так далее. Включаются знакомства, связи и все такое прочее. Начинается грызня. Собирается компромат. Пишутся письма с разоблачительным содержанием. В итоге побеждает тот, кто вовремя зашел в правильную дверь, кто собрал побольше дерьма на всех остальных и затем грамотно преподнес. И, наконец, кто оказался ближе всех к тому, кто сидит на весах.
Что касается самого народа, от имени которого и вручалось это звание, то выяснилась еще одна неприятная новость. Народ, оказывается, очень экономно распоряжается своей любовью и уважает лишь избранных. А таких, как правило, много не бывает. Это ведь, по сути, штучное явление – Народный.
Ну, кто у нас нынче – Народный? Так, чтобы его и те признавали, и эти. И правые, и левые, и те, кто посередке?
Я лично опасаюсь за наших говорить. Потом столько выльют – захлебнешься…
Лучше уж я схитрю. Я скажу за Россию. Кто у них там без натяжки может носить звание – Народный?
ПУШКИН, наверное. Он у них «наше все». Так ведь?
ТОЛСТОЙ бесспорно. ДОСТОЕВСКИЙ. ЧЕХОВ…
А вот, скажем, СОЛЖЕНИЦЫНЫ можно причислить к Народным? Он ведь Нобелевский лауреат. Или БРОДСКОГО? КАЗАКОВА? ДОВЛАТОВА?..
Вопросы возникают. Да, они большие художники, настоящие творцы от бога, но Народными я бы их лично не назвал. И все же, обратите внимание на уровень.
Поэтому, когда высокое звание Народного писателя Казахской ССР стало нивелироваться и самых заслуженных уравняли с не совсем заслуженными, решили, что Народные закончились. Последним выбрали, если я не ошибаюсь, Азилхана НУРШАИХОВА. Случилось это в 1990 году.
Потом «нерушимый» развалился.
Но творцы никуда не делись. Просто они стали принадлежать не всем сразу, а каждый своей стране в отдельности. И каждая отдельно взятая страна стала их поощрять по-своему. Всех - и артистов, и режиссеров, и скульпторов, и певцов, и музыкантов… Ну, и писателей, естественно.
Званий тогда придумали великое множество, поскольку народ у нас талантливый. Было даже такое – Народный акын Казахстана, который присваивали, в основном, певцам-импровизаторам.
Но потом стали путаться. Одни стали обижаться, другие возмущаться. Потому что критерии были уже не те и присваивать стали уж совсем ненародным и незаслуженным.
И тогда, чтобы никому не было обидно, все звания отменили и оставили только два – Заслуженный деятель Казахстана и Летчик-космонавт Казахстана. Никаких тебе народных. Таким образом, всех уравняли - и писателей, и артистов, и шахтеров, и комбайнеров, и шоферов... Всех, кто так или иначе своим трудом и талантом доказал Отечеству свою любовь и значимость.
Даже мне пару раз предлагали выдвинуться. Но я не стал. Думаю, у Родины и без меня хватает своих Заслуженных.
Вообще, дело это тонкое и ненадежное – оценивать. Не знаю, как насчет шахтеров, но с творцами все непросто. Подлинное искусство, вроде как, не нуждается в сравнениях, и устраивать среди художников соревнование тоже, знаете ли, не очень. Все это от лукавого. Просто нынче все это поставлено на широкую рыночную ногу. За всем стоит обыкновенный расчет, который затем превращается в деньги. Все вокруг оценивается: кто круче поет, кто круче снимает и пишет, кто лучше всех танцует или рисует… И это уже не только в искусстве.
Даже ученый, который сейчас сидит и смотрит в свой микроскоп, видит на том конце не микробы, а – продолжение своей карьеры.
Между тем, художник, когда творит, не думает об этом. Как и футболист, который бегает по полю. Он не думает: вот сейчас я забью, и мне повысят гонорар. (Хотя РОНАЛДУ, мне кажется, думает именно так).
Это, знаете ли, как неизбежное зло. Оно сопровождает тебя по ходу следования. Весь этот трескучий базар со своими рыночными зазывалами и мелочными торговцами в дорогих одежках.
Сколько у нас нынче всевозможных премий, фестивалей и конкурсов! Сколько у нас проводится, в обязательном порядке – «престижных» – смотров, карнавалов, состязаний и всего прочего, в которых участвуют и сортируются по ранжиру «звезды» первой и второй величины?
Меня, например, запихали в конкурс, в котором наряду со мной получали награды «Лучший чай» и «Лучшая колбаса».
А однажды я играл в футбол на призы какой-то бани…
Какой позор!
Интересно, а живи сейчас среди нас Шакен АЙМАНОВ или Мухтар АУЭЗОВ? Или Мустафа ШОКАЙ… Что бы было? По каким номинациям мы бы их оценивали? Да и нужны ли были бы им наши номинации?
А если б Абай сейчас жил?..
Мне думается, не сорок Назиданий он бы нам оставил, а всего лишь одно. Типа, ребята, а не засунуть бы вам все эти свои призы в одно место…
Ну ладно, это так – не больше чем пустые размышлизмы.
Художники – они ведь тоже люди. Они любят, когда их хвалят и когда ими дорожат. Им хочется, чтобы о них не забывали и чтобы заботились. Им важно знать, какие ордена и медальки понесут потом за ними на подушечках. Им нравится, когда их зовут куда-нибудь на…э-э-э…
Да хоть куда! Пусть даже на той – посидеть на почетном месте. На төре.
Один мой приятель говорит, что төр – это последняя остановка перед Кенсаем. Есть в этом правда, между прочим.
Так вот.
Бельгер три раза подавал документы на государственную премию, поскольку Народного ему в свое время не дали.
Ну, какой он Народный среди казахов? Так рассудили, наверно?
А, между прочим, я лично считаю, что по-настоящему Народным был именно он. И никто другой. Потому что я лично сколько раз видел как к нему, как к Льву Толстому в Ясную Поляну шли люди. Со всех концов нашей, так сказать, необъятной родины. Шли со своими разговорами, со своими письмами и жалобами, тащили ему свои рукописи графоманские, и детям его имена давали просто так, из уважения, а не на фарт…
Я вам даже больше скажу. Его любили Большие люди.
Обычно, к Новому году ему присылали традиционный согым. Потом в первых числах января Гера-ага мне звонил на домашний и в шутку говорил:
- Маған кіріп шық. Иманғалидың етін жейміз. (Зайди ко мне, поедим мясо Имангали).
А однажды другой Большой человек подарил ему айфон. Самой последней модели.
Тоже – догадался.
С современными гаджетами Герольд Карлович был глубоко на Вы и по имени-отчеству. Повертел его в руках, повертел и спрашивает:
- Дорогая, наверно, вещь?
- Ужас, - отвечаю. – Лошадь можно купить. А может, и две.
- Да ты что! Тогда надо его продать, - говорит. - А деньги я Ире (дочь – Ирина БЕЛЬГЕР, живет в Москве – Ratel) вышлю.
Ну что? Продали.
Я продал, не Бельгер же. Кенту своему.
Нельзя, наверное, такие вещи на люди выносить? Некорректно как-то. Но уж, как говорится, из песни слов не выкинешь. Так оно и было. И людей, что проявляли к нему свое уважение, всех – и больших, и маленьких - Гера-ага ценил. И уважал.
А что касается государственной премии, так ему и эту не дали. Прокатили все три раза. Причем свои же. Самые преданные и самые лучшие друзья. Тех, с кем он общался на протяжении почти всей своей жизни, кого он переводил тоннами и километрами.
Потом уже перестал подавать.
- Зачем, - говорит, - позориться? Я ведь здесь чужак. Обойдусь.
Сказать, что Бельгер обижался, наверно, неправильно. Бельгер не обижался. Просто он относил эту черту характера к загадочной национальной особенности. Ну, не могут они простить!
- Вот евреи, скажем, - рассуждал он. - Вылезет какой-нибудь Зильбершмуллер со своим талантом, так все остальные начинают ему помогать. Толкают в спину, дорогу расчищают, пихают вперед. А потом, когда он набирает вес, все остальные цепляются. И уже он тащит всех за собой. У казахов наоборот.
Не знаю. Забавное, надо заметить, наблюдение.
Я лично считаю, что тут не стоит делить. Такое есть у всех. Понемногу. Просто у нас это ярче проявляется.
А казахов Бельгер любил. Преданно и беззаветно. Всю жизнь им служил. Приговаривал: «Қазағымнан айналайын».
И мы его любили. Многие считали, что казахского в нем намного больше, чем в самих казахах. И это справедливо.
Помнится, к 70-летию я написал о нем статью под названием «Последний казах». Так оно к нему и прилепилось.
А к 75-летию я написал уже другую статью и уже под другим названием – «Мамбет». Это не прилепилось. Некоторые даже обиделись. В особенности его друзья – бельгеровская команда – заслуженные старики, что собирались вечно у памятника Шокану Валиханову. Там Бельгер у них вместо командира был.
Он им потом объяснял, что Мамбет это производное от Мухаммед, то есть фактически от имени Пророка. Только тогда старики успокоились.
- Е-е, жарайды онда. (А-а, ну тогда пусть).
И вот в те дни, когда шло празднование, он опять позвал к себе. Сказал – дело есть.
Прихожу. А в кабинете на диване лежат стопкой чапаны. Штук пятнадцать, не меньше.
- Вот, - говорит. - Көрдің ба? Енді не істейміз? (Видишь, что теперь делать?)
Надарили. Это же у нас любимое дело – массовая чапанизация. Или как Олжеке (Олжас СУЛЕЙМЕНОВ - Ratel) метко сформулировал – «халатное отношение».
-А что делать? - говорю. - Не надо ничего делать. Тем более, вот этот чапан я уже видел у Калихана (Калихан ИСХАКОВ, писатель - Ratel), а этот вроде Бахытжану дарили (Бахытжан КАНАПЬЯНОВ, поэт - Ratel). Так что пусть мама Рая (Раиса Закировна, супруга писателя - Ratel) их в шкафчик спрячет. Пойдете на днюху к Абеке (Абдижамил НУРПЕИСОВ, писатель - Ratel), там и задарите. Эти чапаны по кругу ходят. Их же никто не носит.
Вот как было.
А когда со мной шумиха началась – это я про «Келин» – так вообще до абсурда доходило.
Казахстанский комитет выдвинул картину на Оскар. Она отобралась в лонг-лист и благополучно прошла дальше. Затем через какое-то время она попала в шорт-лист из девяти картин, наряду с победителями Канн и Венеции. А надо сказать, что в тот год в номинации «Лучший иностранный фильм» на Оскар было заявлено около 160 картин со всего мира. Казахстан тогда впервые попал в шорт-лист. Западные и американские издания очень высоко оценивали шансы «Келин». Российские газеты, по-моему «Известия», писали, что «за честь СНГ теперь поборются казахи», поскольку ШАХНАЗАРОВ (Карен Шахназаров, российский кинорежиссер – Ratel) дальше не прошел. Как и грузины, и украинцы, и все остальные наши «братья из республик свободных».
И вдруг мне на эмэйл приходит коротенькое письмо из Лос-Анджелеса. Один мой знакомый журналист пишет, что впервые за всю историю Оскара страна-участник хочет отозвать свою картину. Оказывается, в комитет пришла официальная бумага за подписью группы товарищей, которые уведомляют членов оскаровского комитета, что Казахстан отзывает картину «Келин» от участия в конкурсе «в силу аморального содержания фильма, порочащего историю и характер казахского народа».
Вот так вот. История закольцевалась.
Эх-х! Видимо, максимум, что мне светит, так это приз лучшего нападающего на первенство бани Бостандыкского района г. Алматы.
Ну, и ладно. Обойдусь. А то, не дай бог, Оскар обломится. Заплюют же! Или наоборот, начнется чапанизация и попробуй потом объясни, почему я не хочу на төр.
