Документальный фильм об оралмане из Турции за две недели собрал почти 75 000 просмотров
За две недели ее фильм с простым названием «Казах из Стамбула» собрал почти 75 тысяч просмотров.
И больше 625 комментариев.
Я точно знаю: сейчас, когда я пишу эти слова, кто-то другой пишет следующий комментарий к ее фильму.
Скорее всего, он начнется со слов: «Мой прадед тоже бежал в двадцатые годы от голода и советской власти...».
«HOLA KAZAKHSTAN!!! Я тоже этническая казашка, мои предки бежали из Казахстана в 1920-е годы из-за геноцида казахов! В данный момент проживаю в Испании!».
«Əкемнің төрт ағасы 1920 жылы совет үкіметінен қашып, жер аударған. Бар мекен, жоқ пекен білмейміз. Ата аналарым ол дүниеге аттаңғанша арманда кетті. Алладан сұрайтыным, туыстарымның бір іздері табылса, менен бақытты адам болмас еді. Бірақ біз өз орнымызды ауыстырған жоқпыз, əлі күтіп жүрміз».
«Предки мои жили в Актюбинской области. Имущество прадеда конфисковали в 1926 году и сослали семью из 30 человек в Сибирь.
Мой прадед оставил моего деда и его братишку на попечении знакомых в городе Оренбург. Из всей семьи, сосланной в Сибирь, не вернулся никто, умерли. Дедушка работал на заводе, а своего братишку временно сдал в детдом. Потом он забрал его оттуда,поменял фамилию, чтобы не было слежки и притеснения из-за того, что он является сыном бая.
Очень надеюсь что через несколько лет я, сын и муж переедем обратно в Казахстан. Скучаем».
Это все – подлинные истории. И они до сих пор продолжаются. Как, впрочем, продолжается и ее собственная история – автора фильма «Казах из Стамбула» Райхан РАХИМ (на снимке). Вернее - история ее семьи.
В самом конце фильма, перед титрами, на экране появляются три строчки: «Посвящается памяти моего деда Токатая Майлыкара-улы, вернувшегося в КазССР в 1954 году».
Побег из Урджара
- Мой прадед Жунус-ата жил в Семипалатинской области, в Урджаре, - рассказывает Райхан. - Он был очень обеспеченным и очень верующим человеком. До сих пор в нашем доме звучит азан, никогда не переставал – это благодаря ему. В 1933 году за одну ночь прадеда и всю его семью вырезали, вплоть до самых маленьких детей. Мой дед Токатай случайно оказался жив, потому что уехал на жайляу. Ему некого было даже похоронить, тел не было – всех просто изрубили на куски. И он, девятнадцатилетний парень, взял свою беременную жену (ей было 15) и пошел пешком через Джунгарские ворота, через все эти перевалы, горы, и остановился в китайском городе Чугучак. Там ему помог приемный сын моего прадеда. Когда-то он остался сиротой, прадед его усыновил, дал образование, а потом и работу: в Чугучаке было что-то вроде торгового представительства моего прадеда – он отправлял караваны верблюдов даже в Индию. Именно этот человек помог моему деду освоиться на новом месте. Лет через пять ата уже открыл там свою чайхану, в которой... как вам сказать? В нашей семье всегда занимались благотворительностью. Вот и дед: в то время в Китае было очень много голодных казахов, и он каждое утро вставал, сам выпекал хлеб и раздавал голодным людям... А потом был 1953-й год, смерть Сталина, и, несмотря на то, что ата был уже не совсем молод и у него было дело, которое приносило ему доход, он, тем не менее, решил вернуться в Казахстан. Насколько я знаю, в те годы между Китаем и Советским Союзом была какая-то договоренность, и часть казахов вернулась на родину.
- Ваш дед вернулся туда же, откуда ушел?
- Да, конечно. В Урджар. Моя мама родилась в 1961 году уже в Казахстане. Благодаря протекции родственников, которые помнили его семью, ата смог устроиться кочегаром в общественную баню. И всю жизнь, до самой смерти, там проработал.
- У него не было образования?
- У него не было... дипломов, документов, каких-то бумажек. Например, в свое время он учился в медресе в Бухаре и изучал там не только ислам, это было всестороннее обучение. На самом деле он был высокообразованным человеком. Свободно читал и писал на арабском, фарси, конечно, на китайском...
- И всю жизнь после возвращения проработал кочегаром. Не было обиды или просто мысли – зачем я вернулся?
- У него была очень сложная жизнь. Потому что его каждый раз вызывали, допрашивали, проверяли... Вплоть до того, что приходили среди ночи, чтобы узнать – не совершает ли он намаз? Конечно, обида была. Он ушел с этой обидой, что не смог быть востребованным на своей родине. Но он ни минуты не сомневался в том, что сделал правильный шаг.
- Ради вас?
- Ради нас. Он всю жизнь вкладывался в нас – внуков. Он столько всего знал! И, в отличие от учителей в школе, он рассказывал нам настоящую историю казахов, и о том, что такое на самом деле ислам. Мы приезжали к нему на все лето, все внуки от всех его пятерых детей, и он вечером после работы преподавал нам (иначе не скажешь), писал и рисовал мелом для наглядности. Он был самый лучший в мире рассказчик!
- Давно его нет?
- С 1998 года. Наверное, это давно. Но во всем, чем я сейчас занимаюсь, я чувствую его влияние, его кровь... не знаю, я просто всегда его чувствую. Он до сих пор приходит в мои сны, когда в моей жизни случается что-то важное. И я хотела бы... не знаю, получится у меня или нет, но мне бы очень хотелось хоть как-то восполнить эти его обиды, невзгоды, даже то, что он прожил здесь очень скромную жизнь. Я чувствую свою ответственность.
Строить мечеть, чтобы жить
Эта ответственность перед памятью деда погнала Райхан в Турцию – в поисках историй. С первым потенциальным героем не сложилось, но зато он познакомил ее со своим родственником – Муфтиханом-ата, тоже турецким казахом, уже достаточно давно вернувшимся в Казахстан. После этой встречи Райхан приехала домой со словами: «Мама, я такого аташку нашла! Он так похож на нашего аташку. Я хочу сделать о нем фильм. Осталось «только» найти деньги...».
Деньги нашлись на удивление быстро: помог частный фонд Досыма Сатпаева. Досым САТПАЕВ, Нурлан ЖАГИПАРОВ, Исламбек САЛЖАНОВ, Гаухар КАППАРОВА, Сайран КАДИР – вот пять человек, благодаря которым мы узнали историю «Казаха из Стамбула».
- С каждым днем я все больше и больше убеждалась, что Муфтихан-ата – это самый лучший герой для моего фильма, - рассказывает Райхан. – Мудрый. Толерантный. С прекрасной памятью. А как он нас встречал! В первый же раз, когда мы приехали к нему в поселок Нурлы (165 км от Алматы – Г. Т.), он зарезал барана, пригласил еще своих родственников... Все было очень торжественно. Но когда я рассмотрела этот аул – я заплакала. Потому что мне стало обидно, что такой человек живет в таком месте. Даже операторы, которые со мной приехали, были в шоке: «Как они здесь живут?». Полусухая почва, платная вода, и еще ветер – страшный ветер, который не прекращается ни зимой, ни летом. То есть вопрос, почему половина домов в поселке пустые и разрушенные, у нас не возник. Дом, в который заселили Муфтихана-ата в 1999 году, когда он приехал в Казахстан, тоже был полуразрушенным. И село уже тогда умирало. Но ата сказал: «Я буду здесь жить, коль мне дали жилье здесь». И сам отремонтировал дом. Достраивает его до сих пор. Переселил в этот аул еще своих родственников из Китая. И теперь в этом Нурлы 70% оралманов, остальные – местные жители...
- То есть оралман из Турции делает то, что не делает наше государство.
- Да! Он оживляет поселок. Более того: ему удалось объединить местных жителей. Его там все уважают. Когда я приезжаю туда с местными водителями, они говорят о нем с восхищением: «Біздің ақсақалымыз». Он – настоящий старейшина в ауле. Он - имам местной мечети, на которую они уже второй год не могут собрать деньги. Я там была, там очень холодно. Железная печка-«буржуйка» прямо в молельной комнате. По пятницам туда с утра приходит внук Муфтихана-ата, чтобы затопить печь. Причем они выкупили этот дом сами, всем поселком, кое-как отремонтировали, но он не вмещает все количество людей. А для турецких казахов мечеть – это не просто мечеть. Это социальное место, где собираются по разным поводам, очень активное. И ата хочет создать именно такое место...
- А уехать обратно в Турцию, где большие хорошие мечети, где у него был хороший дом в хорошем месте, он не хочет?
- Ни в коем случае. Он сказал: «Да, мне было очень сложно первые годы, но я приехал сюда с мыслью, что я приму все, что угодно. Я приехал с открытой душой».
- Если бы еще понять, что заставило его открыть душу.
- Генная память.
- В фильме «Оралман» Сабита КУРМАНБЕКОВА в казахской семье в Афганистане хранится фотография, вырезанная откуда-то из журнала: зеленая-зеленая степь, синее-синее небо... «Рай на земле» - таким они видели Казахстан. До того, как вернулись.
- Я понимаю, о чем вы. Но Муфтихан-ата из того поколения, он привык выживать. Когда в 1954 году казахи из Китая через Тибет добрались до Турции, они стали массово разводить скот, шить дубленки и очень скоро заработали уважение турков. До сих пор в поселке Алтай возле Антальи стоят эти первые дома, построенные казахами – крепкие, они прекрасно сохранились. Турецкие казахи очень трудолюбивые, в отличие от нас. Пашут и пашут... И Муфтихан-ата – он именно такой. Здесь у него хороший огород, несмотря на полусухую почву. У него скот, лошади, коровы, бараны. Как-то свой мир он наладил.
- Я бы сказала – другую реальность.
- Вы знаете, я весь фильм его уговаривала: ата, скажите мне на камеру про 12 тысяч тенге пособия для оралманов (на всю семью – Г. Т.). А он отвечал: «Жоқ, айналайын, я всем доволен. Мне Аллах многое дал: я смог сделать то, что не смог сделать мой отец – я живу здесь, на своей родной земле». И это не просто слова, он на самом деле всем доволен. Единственная его мечта – это мечеть...
«Рухани жангыру» в отдельно взятом ауле
Похоже, мечта аксакала скоро осуществится. Благодаря фильму. Среди этих 621 комментария на youtube немало – с вполне конкретными предложениями: «Дайте счет, чтобы перечислить деньги на строительство мечети». И совсем мало – негативных. Хотя совсем недавно тема оралманов в Казнете была чем-то вроде «красной тряпки». «Предатели». «Вывезли золото из Казахстана». «Бросили родину в сложное время, а теперь родина им – жилье и льготы?».
- Я снимала этот фильм с двумя целями, - рассказывает Райхан. – Да, конечно, в память о моем ата. Но еще я хотела показать, что оралманы – не «странные» люди, как их у нас называют и воспринимают. Не предатели. И уж тем более, не «воры, укравшие золото Казахстана». Ата говорил, что у них не было даже запасной одежды, когда они уходили – только та, что на них. И мне было очень сложно показать это в фильме. Нет никаких архивных видео – кто бы там снимал с камерой? Мне еще повезло, что я нашла старые фотографии оралманов, которые добрались до Турции. И мы с оператором Нурболом НУРБАЕВЫМ и видеоинженером Аркадием ЦАЕМ садились и креативили по ночам, чтобы как-то вытянуть картинку.
- У вас получился очень журналистский фильм. И еще – очень объективный, потому что автор Райхан Рахим не навязывает свое мнение.
- Я рада, что фильм получился журналистским и информативным. Именно таким я хотела его сделать: информативным, объективным, зрелищным и интересным для молодой аудитории. И я так рада, что сегодня мне на youtube пишут не только пожилые люди, но и молодежь. Не только казахскоязычная аудитория, но и русскоязычная. И не только казахи. Потому что я очень хотела избежать даже намека на национализм. Знаете, я из Атырау, но меня всегда коробит, когда я слышу в автобусах «неге қазақша сөйлемейсің?» в агрессивном тоне. Так не учат! Это прозвучит неожиданно, но мой фильм как раз о том, почему казахи должны знать свой родной язык. Потому что во имя этого языка были принесены многие жертвы. И когда семья Муфтихана-ата и другие казахи шли по Гималаям, это был не просто путь, это был, как его называют в исламе, «прямой путь». Ради семьи, ради языка, ради веры. Нам сегодня невозможно и страшно представить, как они шли, а представьте, что многие из них до сих пор это помнят... Еще одна казашка из Турции, Салиман-аже, рассказывала мне, как у них умер отец во время пути, как мать грела их под сугробами. Из шести или семи детей остались только двое – Салиман и ее братишка, потому что они были маленькими и помещались у матери под животом. Она вставала на четвереньки и закрывала их своим телом и так отогревала. Остальные дети замерзли...
Когда я услышала ее историю в Турции, у меня был шок. И я поняла, что фильм об оралманах – это самый лучший способ дать понять людям, что значит свой язык и своя вера для народа. Причем – для любого народа.
Мне на презентации в SmartPoint один парень сказал: «Вот я узбек, но я же не собираюсь переезжать в Узбекистан». Я ответила ему, что фильм не ставит такой вопрос...
- ...Чтобы всех раскидать по своим странам.
- Да! Это фильм о нашей истории, и эта история происходила и с корейцами, и с чеченцами, и с православными русскими. Он о том, что многие народы в прошлом веке стали жертвами геноцида. И когда сегодня кто-то говорит об оралманах «предатели»...
- По-моему, о том, чтобы местные казахи не называли репатриантов «предателями», должно было позаботиться государство, а не Райхан Рахим.
- То самое государство, которое в свое время много чего наобещало оралманам?
- Да, а потом «передумало». То самое государство, у которого есть специальные органы, которые занимаются идеологией и модернизацией сознания.
- Вы знаете, а вы правы: это фильм на самом деле - о модернизации сознания. В образе Муфтихана-ата. На самом бытовом, личностном уровне. Его судьба, его отношение к жизни, его мечта построить мечеть в умирающем ауле - это самый настоящий «рухани жангыру»...
Только таких примеров должно быть больше.
Фото из фильма «Казах из Стамбула» и со страницы Райхан Рахим в Фейсбуке.
