На вопросы журналиста Ярослава Разумова ответил известный российский аналитик Михаил Крутихин
Страна, очень богатая нефтью, много лет проводила масштабные социально-экономические реформы, а во внешней политике делала то, что называется многовекторностью. И кое-чего добилась. Правил ею автократ, харизматичный и самоуверенный. Но однажды, в январе, начались беспорядки, скинувшие его режим и изменившие путь страны даже не на 180 градусов – она двинулась по некоему, совершенно новому для современного мира, пути.
Эта страна – Иран. У нас есть повод взглянуть на его недавнюю историю: 45 лет назад, в январе 1978-го, в городе Кум была расстреляна демонстрация противников правившего режима, что дало начало революции, победившей через год. Шах Мохаммед Реза ПЕХЛЕВИ, правивший более 30 лет, бежал из страны.
Фото: АР. Реза Пехлеви с супругой в аэропорту Тегерана, перед тем, как покинуть страну, 16 января 1979 года.
Это стало геополитической сенсацией: в жестко поделенном надвое биполярном мире произошло нечто, вне ведома и желаний и Вашингтона, и Москвы. Но кроме исторической даты есть еще одна причина внимательно посмотреть на те события – это ряд параллелей между тем Ираном и Казахстаном. Многолетний авторитарный режим, внешнеполитическое балансирование, нефть и нередко недооцениваемое политическими аналитиками влияние демографии.Мой собеседник Михаил КРУТИХИН широко известен как аналитик энергетических рынков. Но он также и прекрасно знает Ближний Восток, в частности Иран, где сначала служил в качестве военного переводчика в 1970-1972 гг., а затем, в 1978-1982 гг., работал корреспондентом ТАСС.
На снимке: Иран конец 1970-го.
- Михаил Иванович, про страны, в которых происходят революции, почти всегда потом, через годы, пишут, что ситуация в них была “неоднозначна”. Про Иран перед революцией так можно сказать?
- Если этого не сказать и не разъяснить, то не понять всех последующих событий. Последний шах Мохаммед Реза Пехлеви для модернизации Ирана сделал много. Свою политику он назвал “Белая революция шаха и народа”. Начал с того, что в 1960-е годы учредил т.н. “Корпус просвещения”. Часть тех молодых иранцев, кто был грамотен, на несколько месяцев призывались в специальные лагеря, где проходили основы военного дела, а потом отправлялись не в армию, а в кишлаки, учить грамоте тех многих соотечественников, кто ею не владел. Следующими реформаторскими шагами шаха в такой же логике стали Корпус здравоохранения и Корпус сельскохозяйственного развития. Одновременно он решил превратить страну из феодальной в капиталистическую: у крупных землевладельцев земля выкупалась государством, но с тем, чтобы вырученные ими деньги вкладывались в развитие машинной промышленности. В итоге появились фермерские хозяйства, собственная сельхозтехника. И там, где раньше трудились сотни крестьян с мотыгами, стали работать один-два на тракторе. А в городах начала бурно развиваться национальная промышленность.
- И при том - никакого социализма, коллективизаций, изъятия у крестьян “излишков”, чтобы импортировать станки и машины?
- Даже намека не было на что-то такое. Рынок, частная собственность. В сфере внешней политики шах решил, что ориентироваться только на Запад – это глупость, надо создать некое равновесие, чтобы учитывать интересы и СССР, и Запада. В Иране эта многовекторность была серьезной и в сфере обмена студентами, и в экономике, и в военном сотрудничестве. Когда я служил там в начале 1970-х, значительная часть вооружения армии была советской, включая плавающие танки, артиллерию, огромное количество автомобилей. Но в то же время были американские самолеты “Фантом”, а десантных британских катеров на воздушной подушке было больше, чем в самой Великобритании. Шах создал армию, которая входила в 5 самых сильных в мире, и это была опора стабильности в регионе. Шах был региональным оплотом политической стабильности. И это было удобно для всех.
- А США и СССР как относились к этой многовекторности по-ирански? Не пытались друг друга подвинуть?
- Вот частный, но характерный пример. Гостиница в Ширазе, я, советский военный переводчик, в ней живу, и в этой же гостинице - американские военные, которые на соседней базе ВВС служат. И мы свободно общались. Шах вел сотрудничество с двумя державами практически равномерно: если советские специалисты строили электростанцию, то рядом американцы – нефтеперерабатывающее предприятие.
- Для времен Холодной войны – какая-то “пастораль”!
- Да, все было нормально! Иран начал поставлять в советское Закавказье газ, за который СССР расплачивался не деньгами, а строительством более 200 промышленных предприятий “под ключ”. Начиная с небольших заводов по разведению рыбы на Каспии и заканчивая огромным Исфаханским металлургическим комбинатом. Сотрудничество Ирана и СССР было очень мощным, и не менее мощно сотрудничал Тегеран с американцами, французами и много еще с кем.
Иногда Белую революцию в Иране сравнивают с реставрацией Мэйдзи в Японии в 19 веке. Действительно, немало общего в методах и результатах. Кроме одного – в Японии революционные изменения произошли без разорения ремесленников, мелкого бизнеса и всех подобных сегментов экономики, которые традиционно давали, какую ни какую, но работу очень большому количеству людей. А у шаха все пошло слишком по-крупному.
- Как в СССР – индустриальная и инфраструктурная гигантомания?
- Вроде того. И нет, чтобы осмыслить ход реформ, признать и проанализировать ошибки, которые всегда и у всех бывают… Наоборот, шах зарвался, решил, что все его боготворят. Я присутствовал на церемонии празднования 2500-летия монархии в Иране…
- Это тот, прославившийся на весь мир помпезностью и роскошью юбилей?
- Да, когда проводился так называемый Парад веков в Персеполисе. И когда в Тегеране 100-тысячный стадион орал “Шах вечен!”. Я сидел не так далеко от шаха и видел его реакцию: он чувствовал себя Богом на земле. И, конечно, как всегда в таких случаях, он забыл, что есть люди, которые не вписываются в его реформы. А таких были миллионы.
Все население страны тогда было 36 млн, нация демографически была молодая, и модернизируемое сельское хозяйство и промышленность не могли поглотить работоспособных иранцев. Вокруг Тегерана начали расти трущобы. Чувствовали себя проигравшими и большинство сельчан, и многочисленные иранцы, кого традиционно называли “базари” - мелкие торговцы, ремесленники. И даже те, кто смог, благодаря шаху, получить образование, были среди недовольных. Закончил студент университет, а куда ему идти? Работы нет. В Египте похожую проблему решили, “пристраивая” образованную молодежь в государственную бюрократическую систему. Там на один “стол” в каком-нибудь министерстве брали по 8 человек. Некоторые еще и в очереди после университета стояли, ждали. Неэффективно, но все же люди при каком-то деле, какую-то зарплату имеют. У шаха и этого не было. Страна развивалась экономически, культурно, шах называл свою политику “Ворота в Великую цивилизацию”, и при этом миллионы иранцев оставались за этими воротами. Шах все это не учитывал совершенно.
Как и то, что вместе с просвещением в народ пришло и понимание, что в мире есть разные идеи, политические системы – демократия, коммунизм, либерализм. Ведь иранские студенты активно общались с иностранными, страна была открыта. И когда начались массовые протесты против шаха, их основу сначала составила та самая молодежь, получившая образование в ходе его реформ.
- А в идеологическом плане, кто был инициатором протестов? Демонстрация в Куме имела религиозно-политический характер…
- Когда начались массовые протесты по всей стране, идеологически там была настоящая каша: религиозное движение, прозападные группы, просоветские группы, маоисты… Сразу после свержения шаха в Тегеране только коммунистических партий я насчитал 33. Но когда в те дни общался с Али Акбаром ХАШЕМИ-РАФСАНДЖАНИ…
- Будущим президентом Ирана?
- Да, тогда он был председателем меджлиса, и он сказал, что, по его данным, коммунистических партий было 200. Такая картина была и в других идеологических сегментах общества.
Всех тогда объединила одна идея - все решили, что во всех бедах виноват шах и американцы. Выражалось это в лозунге “Смерть шаху!”. И американцам желали того же. Американцы во время революции поддерживали шаха, их эмиссары приезжали в Тегеран, уговаривали генералов потопить выступления в крови. Все это зафиксировано в документах, с фамилиями. Естественно, их стали воспринимать как врагов.
- А что насчет восприятия СССР?
- Здесь произошла характерная эволюция. Стоит сказать, что в Иране была компартия, партия “Тудэ”, которая действовала как абсолютная советская марионетка и влияния не имела. Но в целом к СССР относились хорошо. Иранцы мне во время беспорядков рассказывали, что американцы, собиравшие на улицах Тегерана информацию о происходящем, выдавали себя за советских. Я ходил по этим улицам и чувствовал себя в безопасности. Против СССР на тот момент никто не выступал, наоборот, считали, что в России когда-то была революция, “они своего шаха-царя свергли”, и “это правильно”. Еще до революции публика валом валила в кинотеатры на “Броненосец “Потемкин”“, “Летят журавли”, “Баллада о солдате”. Очень популярны были книги Горького… В университетах висели списки произведений, которые необходимо прочитать молодым иранцам, и там было много советской литературы. Ситуация мгновенно изменилась, когда идиоты из Политбюро ЦК КПСС ввели войска в Афганистан. СССР стал таким же врагом, как США. Потом добавился Израиль.
- Что конкретно привело к нарастанию конфликта общества и власти?
- Ряд факторов, в том числе психологических. Усталость от режима и его пропаганды, неадекватность лидера. Безысходность для многих. Активизация антишахской агитации аятоллы ХОМЕЙНИ. Пока он жил в эмиграции в Ираке, был не очень активен, но когда переехал во Францию, у него появились каналы взаимодействия с той частью иранской интеллигенции, которая была настроена оппозиционно к шаху и решила использовать в своей борьбе с ним в том числе религиозные круги. Не представляя, чем это обернется.
На снимке: иранские девушки до исламской революции.
- То есть, революция произошла не на фоне глубокого экономического провала, обнищания большей части населения? Цены на нефть были высокие, деньги в страну шли. Значит, корень кризиса – в вопросе перераспределения доходов?
- Естественно. Бедные, нищие не были большинством нации, но их было очень много. А шах, повторюсь, неадекватно оценивал ситуацию. Я был в его кабинете во дворце вскоре после его побега из Ирана. Что было на столе? Позолоченный телефон, экземпляр Корана, развернутая французская газета “Ле Монд” и очень высокая стопка проспектов образцов самых различных вооружений со всего мира. Там и итальянские скоростные катера, и какие-то снайперские винтовки… Он был свихнутым на создании мощной армии, считал, что это угомонит любые протесты…
Протесты объединили всех, уже и армия начала переходить на сторону протестующих. Но поначалу в них не участвовали промышленные рабочие, которые зачастую хорошо оплачивались. Потом, когда к протестам примкнули служащие, в том числе банковские, рабочим перестали перечислять зарплаты. И начались забастовки уже и среди них, в том числе на нефтепромыслах. Остались вне протестов те крестьяне, которые оказались в выигрыше от Белой революции. Они на автобусах съезжались в Тегеран и митинговали в поддержку шаха. Но это было меньшинство.
- Но в итоге победили религиозно-политические силы. Почему они?
- Единственной силой, у которой были структуры по всей стране, было исламское духовенство. Все остальные были не организованы. Ну, и Хомейни был очень популярен в народе как человек, который выступал против шахской власти чуть ли не с 1940-х годов. Известна история, когда еще молодой шах приехал в Кум, религиозную столицу Ирана, все аятоллы встали, приветствуя его, остался сидеть только Хомейни, как академик САХАРОВ во время исполнения гимна СССР! Хотя, надо сказать, шах не был атеистом, совершил хадж. Хомейни был упорным и самым последовательным противником режима.
- Как развивалась ситуация в Иране вскоре после революции?
- Сначала нарастало отставание, потом постепенно экономика, социальная сфера начали восстанавливаться. Единству народа и власти помогла война с Ираком, которую начал Багдад. Саддам ХУСЕЙН считал, что армия Ирана развалена, в вооруженных силах осталась только треть личного состава, а исправной техники – якобы только четверть. И напал на нефтяные регионы на юге, в Хузестане. Иранцы дали ему серьезный отпор, хотя и с большими жертвами. Также на сплочение нации и власти сработало то, что против революции стали выступать монархии Персидского залива.
- Экономику власть аятолл не трогала? Частная собственность, рынок – все это осталось?
- Абсолютно. Сегодня Иран это рыночное и довольно развитое экономически государство. И технологически: выпускают неплохие собственные автомобили, широкую номенклатуру техники, станков. И систему образования не тронули – иранские студенты, аспиранты спокойно ездят в Европу, в США и возвращаются назад. Я постоянно встречаю иранцев в разных странах. Это очень странная ситуация: если смотреть на этих образованных людей, то видно, что это какой-то своеобразный мир внутри иранского общества. Сейчас во многом он и генерирует протесты.
- Экономику ломать не стали, социальную структуру тоже. Что изменилось в Иране после революции?
- Власть полностью сосредоточена в руках религиозных лидеров. Да, проходят, и демократично по процедуре, президентские, парламентские выборы. Но всех, кого к ним допускают, сначала очень тщательно изучает религиозно-политическое руководство. Вот это и есть причина, питающая недовольство: многие представители интеллигенции хотят, чтобы муллы поделились властью.
Еще после революции сильно изменилось международное положение. Появились и стали множиться внешние враги – США и СССР, Израиль, Ирак, Саудовская Аравия. Иран ответил на это проектом “шиитского пояса”, вплоть до Средиземного моря - поддержкой движений шиитов Ирака, режима Асада в Сирии, “Хезболлы” в Ливане.
- Кстати, в последний год время от времени в определенных источниках появляется информация, что в Азербайджане появились базы Израиля, нацеленные на Иран. Как вы к этой информации относитесь?
- Глупость полная. Мне это напоминает, как во время антишахской революции по Тегерану гуляли слухи, что, мол, в такой-то больнице, “где лежали наши герои, появились люди в военной форме без опознавательных знаков, но говорившие между собой на иврите, и они что-то впрыскивали нашим раненым”. И это даже в газеты попадало! Я не могу представить израильские базы в Азербайджане, который проводит более-менее взвешенную политику и которому совершенно не нужны такие вещи.
- В последние месяцы в Иране прошла или, может быть, проходит очередная волна протестов. Есть неожиданное решение властей ликвидировать полицию нравов вроде бы, будет отменено обязательное ношение хиджаба, одного из символов исламской революции. Чем все это может обернуться?
- Да, генеральный прокурор объявил в конце 2022 года о ликвидации этой полиции. Беспрецедентно – ничего подобного в предыдущие волны протестов не было. Что касается решения по хиджабу, то этот вопрос будет рассматриваться Меджилисом, и какое будет решение - вопрос открытый: хиджаб оговорен в Коране, это не вопрос воли одного или нескольких богословов.
Фото: Social media. Женщины и девушки - во главе новой волны протестов.
Что касается перспектив протестов, то я в последние месяцы смотрел по карте количество мест, где происходят выступления против режима, и они уменьшались. Потом режим показал слабость решением по полиции и хиджабу. Обычно это приводит к активизации протестов. Но вот на днях новая казнь участников протестов. Могу ошибаться, но не исключено обострение ситуации в стране. Те настроения интеллигенции, о которых я говорил, переплетаются с ростом социально-экономических проблем, недовольством многих иранцев своим положением. Как могут развиваться события? Нельзя исключать, что власти попытаются сбить внутреннее напряжение “победоносной войной”. Хотя пока иранское руководство вело себя в таких вопросах очень осторожно и сдержанно.
- Если бы не международные санкции против Тегерана за его ядерную программу, был бы сегодняшний Иран экономически процветающим?
- Думаю, что все равно нет. Дело даже не в расходах на оборону, главная причина в том, что население слишком большое. Там сейчас уже не 36, как при шахе, а под 88 миллионов! Куда их девать? Как обеспечить работой, даже при растущей экономике? То есть базово все то же, что не смог решить шах. Социально-демографическая проблема при высокой динамике рождаемости – решаема ли она в принципе? Не знаю.
Фото: из открытых источников.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
