Мы должны восстановить прошлые знания о военно-полевой медицине, пока они совсем не стёрлись
Фото: Evgeniy Maloletka/AP. Медики эвакуируют мужчину, пострадавшего в результате обстрела в Мариуполе 1 марта.
Только представьте, что вы пьёте чай или кофе, закусывая сладким печеньем, ругая при этом правительство за подорожавший сахар, медленный интернет, грязь во дворе и много ещё за что, копаясь в своём смартфоне, просматривая пухлые губки своих подружек на шумных вечеринках, и вдруг вы слышите пронзительный воющий звук на улице, который медленно, но верно приближается к вашему городу, потом грохот, и всё…
Нет ни света, ни воды, ни отопления, ни интернета – ничего. Только желание жить, поесть чего-нибудь и найти воду. А снаряды всё рвутся и рвутся, убивая всех, кто оказался не на том месте. И что делать? Бежать, но куда? На чём? С кем? Вся прежняя жизнь словно вычеркнута, словно кто-то нажал случайно кнопку "esc" на вселенском компьютере.
Война всегда несправедлива. Как и смерть. Если молодые люди, совсем ещё дети, берут в руки автоматы и начинают убивать таких же детей, то какая в этом справедливость? Понятно, что есть политика, большая и пускай самая что ни на есть огромная гео или какая-нибудь ещё, зомбирующая людей и вбивающая в их мозги мысли о том, что кто-то виноват в твоих проблемах или что кто-то не имеет права на жизнь. За что? Да мало ли за что. За то, что сто лет назад кто-то у кого-то что-то отобрал, убил или не дал. Что кто-то считает, что для того, чтобы всем было хорошо, надо чтобы эти умерли. Желательно все.
И вроде как за окном XXI век, и мы как бы считаем себя умней тех, кто жил 100 лет назад, и живём лучше, чем они, и знаем о мире гораздо больше, чем они. Они ведь были зомбированными и убивали друг друга. Миллионами. Мы считали себя не такими и были уверены в том, что такое никогда больше не повторится. И что? Оказалось, что мы ошиблись. Мы такие же как и они, если не хуже. Хуже, потому что они шли в атаку со штыками и бились в открытой схватке. А сейчас? Сейчас ты тут, а они там, за десятки километров, и только выпущенная коварная ракета. Мы ведь стали умнее. Видать, это в наших генах, воевать и убивать. Мы без этого не можем.
Ладно, бог с ней, с войной. Я хочу о другом. Нам пора задуматься о том, что мы будем делать, если вдруг - не дай Аллах! - однажды утром или вечером услышим тот самый вой за окном? Мы считали, что такого у нас быть не может никогда. Мы привыкли, что у нас стабильность. Мы привыкли, что за нас обязательно кто-то примет решение. Мы привыкли, что если покричать и потребовать, то нам дадут всё, что мы просим. Мы стали мыслить материальными мерками. Мы стали окружать себя символами благополучия, тратя на это все свои сбережения. Стало главным не то, что мы из себя представляем, а то, как мы выглядим на фоне других.
И тут словно холодный душ. Кто мы, где мы и с кем мы? И не где-нибудь там, за океаном или за морями, как обычно, а совсем рядом. И кто бы мог подумать, что это произойдёт с теми, кого мы хорошо знаем, понимаем их язык и считаем своими друзьями. Теперь они непримиримые враги. И что делать нам?
У нас была старшая операционная сестра Валентина Ивановна. Мама Валя - звали её все медсёстры. Добрейшая женщина, мудрая, мягкая и отзывчивая. Она обучала всех молодых, в том числе и врачей. Её авторитет был непререкаемым. Ты мог быть главным врачом, заведующим, министром и даже президентом страны, но за дверями операционного блока безгранично властвовала она, Валентина Ивановна. И все это знали и безоговорочно подчинялись.
Тогда, в 90-х годах, в условиях, очень похожих на военные, именно такие люди спасали нашу медицину. Ничего ведь не было, а людей надо было лечить, оперировать. И только знания таких людей позволяли находить то, что надо, из подручных материалов. Шовный материал из парашютных строп военных, станки для заточки скальпелей, шовных игл и много чего ещё.
И у неё был фирменный стиль обучения молодых операционных сестёр. Она им завязывала глаза и заставляла находить все инструменты на ощупь. "Зачем всё это?!" - возмущались молодые. "Это на случай, если вдруг выключится свет", - отвечала она. "О, боже, да не выключится никогда этот свет!" - зловеще шептали молодые, завязывая глаза.
Всё, что сейчас покупается в стерильных пакетиках, тогда делалось руками операционных медсестёр, которые вручную резали и шили. А потом стерилизовали. И мы оперировали. Спасали людей с самыми сложными диагнозами.
И сейчас я думаю, что произойдёт, если вдруг у нас завоет за окном? И нам придётся работать в таких условиях, как тогда, или ещё хуже? Справимся ли? Беда в том, что поколение тех, кто прошёл войну и послевоенную школу медицины, ушло, последующее поколение осталось в виде единичных представителей то там, то тут. Представьте только, что нет УЗИ, КТ, МРТ и даже рентгена. Нет электричества, воды и тепла. Что делать?
Всё наше поколение ещё в школе знало, как собрать и разобрать автомат за несколько секунд, после 9 класса уже умели стрелять из него, и даже в институте мы изучали азы военной науки. ЗАЧЕМ? На всякий случай. Если вдруг начнётся, чтобы все были готовы. Это были отголоски той, самой страшной войны ХХ века. Нас всех учили защищаться. А что, если вдруг сейчас? Сможет ли сегодняшняя молодёжь? Уверен, что сможет, но всё-таки, может, надо хоть немного давать им знания? На всякие случай, чтобы могли защищаться и защитить свою страну. Спорно, конечно же, но всё-таки над этим надо задуматься, мне кажется.
Я думаю, что мы должны быть готовыми ко всему. А для этого мы не должны забывать опыт прошлых лет. Мы должны восстановить прошлые знания, пока они совсем не стёрлись. И пусть эти знания хранятся где-то в архивах нашего мозга, и пусть мы никогда ими не воспользуемся. Но это нужно. Это должно быть обязательным предметом для изучения для врачей и медсестёр. Чтобы, работая в комфортных условиях, мы помнили и знали, как оказывать эту же медпомощь в совершенно иных обстоятельствах. Даже с завязанными глазами. А для этого, наряду с современными методами, мы должны обучать специалистов методам военно-полевой медицины.
Эти смутные времена должны научить нас помнить и ценить то, что мы имеем сегодня. И заставить думать о том, как сберечь этот хрупкий мир.
Возможно, я сгущаю краски. Но мы сейчас как никогда раньше должны задуматься о ценности каждого нашего слова и поступка, чтобы однажды не услышать за окном тот самый ракетный вой, который может стать последним звуком, который мы услышим.
Берегите себя и хороших врачей!
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
