Почему я радуюсь, что меня пригласили на свадьбу? Потому что знаю: эта пара счастлива – у них замечательный секс
У меня тут случилась большая радость: меня пригласили на свадьбу. Вот только не надо думать, что я – как та традиционная казахская татешка, которая только и живет, что от свадьбы до шилдеханы, от кыз узату до юбилея, с одного тоя на другой...
На самом деле я тои вообще и свадьбы в частности - терпеть не могу. И казахские, и русские, и корейские, и все остальные – по списку тех казахстанских наций и народностей, на торжествах которых мне довелось побывать. Потому что это только кажется, что уйгурская свадьба сильно отличается от дунганской, а корейский «кхын сань» (большой стол) – от казахского дастархана.
На самом деле все одинаково. Одинаково потерянные жених и невеста, одинаково горды и помпезны непременные «свадебные генералы», и на всех свадьбах в главных ролях – вовсе не виновники торжества, а Его Величество Родня.
Куда усадить Кульпаш-тате?
Как представить Амангельды-ага?
Кого «приставить» к Кайрату (это жиен), чтобы он к середине тоя не напился и не начал оскорблять родню жениха?
Поменяйте Кайрата на Сергея, а Кульпаш-тате – на тетю Лилю, и вот вам русская свадьба вместо казахского кыз узату.
Но вообще-то я сегодня не о свадьбах. А том, что обычно бывает после них, и – о ужас, ұят, масқара! – тоже обычно - до. О сексе.
Потому что у них замечательный секс
То есть почему я радуюсь, что меня пригласили на свадьбу?
Не потому даже, что свадьба будет в Италии, на берегу моря.
И не потому, что всей родни и друзей нас будет человек 20 – и с той, и с другой стороны, вместе взятых.
И не потому, что меня заранее ознакомили со списком подарков и я не буду стыдливо совать конверт с парой купюр жениху, опасаясь: вдруг он меня неправильно поймет? Этот немец.
Да, и, опять-таки, я радусь вовсе не потому, что дочь моей лучшей подруги выходит замуж за парня из старинного германского города Бамберг, будто сошедшего с европейских миниатюр какого-нибудь позапрошлого века...
Я радуюсь потому, что у них с Анелей замечательный секс.
И с этого места – подробнее.
Несмотря на то, что ее мать – моя лучшая подруга, по возрасту я ровно между Анелей и ее мамой Алией. И мне досталась роль той самой молодой, веселой и слегка сумасшедшей тетушки, которой юная девушка доверяет свои тайны охотнее, чем матери.
Роль, которая устроила нас всех: Алию – потому что она уверена, что в опасных случаях она всегда будет в курсе; меня – потому что я очень люблю их обеих; и Анель – потому что ей всегда есть с кем поделиться своими переживаниями, не боясь нарваться на охи-ахи, или, того хуже, мораль.
Так я узнала, когда у нашей девочки случился первый секс. К счастью, ей хотелось романтики, и ее первым мужчиной стал не «опытный» парень под 30, а мальчишка-ровесник в 18 лет. Они были влюблены, он был совершенно неумелым, она была напугана... в общем, секс ей не понравился. С мальчиком они вскоре разбежались.
Потом она пару раз собиралась замуж, причем один раз – очень серьезно, родителям страшно нравился кандидат: образованный, перспективный, сын уважаемых родителей, по слухам, уже пошел покупать сережки для «сырға тағу»... Не сложилось.
- Понимаете, я не дрожу, когда он меня целует, - совершенно серьезно сказала мне Анель, когда собралась объявить родителям о своем решении – порвать с образованным, уважаемым и перспективным.
- Ага, - удивилась я. – А ты хочешь, как в дамских романах?
Анелька посмотрела на меня хитрющими глазами:
- Нет. Я хотела сказать, что мне совсем не нравится заниматься с ним сексом.
И, не дав мне задать ни одного вопроса, сразу ответила на все, что были у меня в голове, и даже на те, которых там не было. Ну там: «что с ним не так?» - «на самом деле он меня не хочет, или очень сильно скрывает, что хочет»; «ему все равно, что я чувствую»; «он никогда не ласкает мне грудь», «для него главное, чтобы у него встал»... - и дальше куча подробностей, которые, если честно, не очень-то мне и были нужны.
Потому что я и так испугалась. Не столько за Анель – я подумала, что наша красавица и умница еще встретит того, кто ее по-настоящему захочет, сколько за парня – такая ситуация в таком молодом возрасте?
Коня на скаку остановит, в горящую юрту войдет...
Так вот, я сильно ошиблась. Годы шли. Анель перешла из разряда «молодых девушек на выданье» в разряд «молодых карьеристок» и неуклонно приближалась к следующему этапу, когда ее неизбежно назвали бы «бизнес-леди, которая выбрала не семью, а карьеру». Нет, мужчины не раз появлялись в ее жизни, но никто из них там не задерживался. Вернее, так: Анель их в своей жизни не задерживала. И уже пару раз на моей кухне были произнесены опасные фразы о том, что «похоже, не судьба» и «перевелись мужчины»...
...Когда она встретила Алекса. Банально – в самолете. Хотя Анелька никогда не поощряла знакомства на борту, но в этот раз почему-то дала свой алматинский телефон. Дело было во Франкфурте, этом международном перевалочном пункте, где за двадцать минут «перебежки» между терминалами можно встретить столько людей, сколько в родном городе не встретишь за два года... и тут же забыть их.
Алекс ее не забыл. Сначала они, как водятся, «чатились» и «вотсапились», потом он явился в Алматы. Как снег на голову, причем буквально: с первым жиденьким алматинским снегом, в какой-то несолидной европейской курточке и небольшим букетом цветов.
- Понимаешь, мне сразу понравилось, что букет – небольшой, - рассказывала мне потом Анель. - Не огромная швабра двухметровых роз...
- Веник, - машинально поправила я.
- Если двухметровых - значит, швабра, - упрямо сказала Анель, и я уже не стала возражать. Швабра так швабра. Тем более, что этот букет – на самом деле, тщательно и любовно подобранный - был мне вскоре продемонстрирован. Уже в высушенном виде.
Потом они долго ездили туда-сюда или куда-нибудь – вместе. Нисколько не торопили события, чем удивляли и огорчали казахскую родню. Но это же Анелька! Она не хотела сама делать предложение, как многие ее подруги, и вообще к этому времени уже окончательно превратилась, то ли в современную европейскую эмансипе, то ли... наоборот, в настоящую гордую дочь степей. Которая все может без мужчины – поднять юрту, поймать разгоряченного скакуна, выпустить стрелу точно в цель... и вообще!
Алекс сделал предложение романтично, как положено потомку рыцарей. Все было: «спуск» на одно колено, коробочка с кольцом, романтичное место (если интересно – у нас в горах). Потом было еще больше: «баттл» с родней за непроведение традиционной казахской свадьбы, отвоеванные аже и ата проводы-узату, и вот, наконец, свадьба жениха, куда меня пригласили – в Италию. На море.
- Ты почему не задаешь мне свой вопрос? – строго спросила меня Анель.
- Да нет у меня вопросов, - теперь хитрое лицо сделала я.
- Я хочу тебе объяснить – почему...
Она объяснила. Что с Алексом, впервые в свои тридцать с хвостиком, почувствовала себя любимой и желанной. Почему – односложно ответить не может, как и выделить главное. Потому что в этих отношениях – все: свежезаваренный утренний чай (немец-кофеман научился обращаться с листовым чаем), уважение к ее карьере, внимание к мельчайшим деталям («он заметил, что меня раздражает, когда он оставляет в замочной скважине ключ, представляешь?»), абсолютная самостоятельность («со всеми нашими парнями я очень быстро начинала чувствовать себя «мамочкой»»), и... вот, пожалуй, главное.
Каждое свое появление в его жизни, неважно – через пару недель разлуки или через восемь-десять часов рабочего дня – она ощущает как праздник. Вернее, он, Алекс, показывает, что ее присутствие в его жизни – это праздник, удовольствие, радость.
«Понимаешь, он счастлив просто потому, что я рядом», - говорит Анель.
Что она просто рядом, а не бежит его обслуживать: на кухне с неизбежным бешем (или что там надо подавать немцу – баранью ногу?); в ванной, стирая вручную его драгоценные кашемировые джемперы; в постели...
Да, о постели. Я же об этом хотела поговорить – о сексе.
Так вот, Анель говорит, что секс с Алексом - это первый настоящий секс в ее жизни. Когда мужчина, во-первых, реально хочет, и, во-вторых, хочет доставить удовольствие не только себе, но и ей. Добавьте к этому то, что Алекс всегда хорошо пахнет, чисто выбрит, подтянут, и желание физической любви у него не зависит от количества принятых градусов.
Когда мужчина в постели делает тебе одолжение
...Ох! Это Анелька все равно еще молодая: ей, конечно, есть с чем сравнивать, но она, к счастью, не знает, что это такое – когда мужчина в постели делает тебе одолжение.
Когда, по его мнению, женщина должна быть готова в любую минуту, когда у него, по счастью, встал. Когда тянется к ней ртом, из которого несет букетом из перегара, только что выкуренной сигареты, и, скажем, корейского ким чи. Когда он растягивается на кровати по диагонали и лениво говорит: «ну делай со мной что хочешь»...
А вот не хочет. И когда он, наконец, при всем своем тугодумстве, это замечает, он идет к другой – любовнице, токал, случайной шлюхе – не суть. Один не останется. На постсоветском пространстве мужчины – они дефицит, поэтому привыкли особо не напрягаться.
Кстати, один психолог объясняет сегодняшнее положение дел с сексом в бывших советских республиках именно этим пространством. Когда, начиная с дворового детства, главная доблесть – это чтобы стоял как камень.
И, в силу того, что секс-культура в наших странах вообще как культура отсутствет, подавляющее большинство в этом состоянии и застревают. Что главная мужская обязанность – железный «стояк», а все остальное, особенно то, что надо делать для женщины – совершенно неприлично. Потому что настоящий мужик этого делать не станет.
Эта дворовая культура – она несколько уголовного оттенка, и она очень сильно повлияла на многие поколения наших мужчин, потому что с памятного семнадцатого года сидело в тюрьмах и лагерях полстраны. И женщина для таких мужчин – просто способ снять напряжение, не более того. То есть какая культура сексуальной жизни? Какое удовольствие для обоих партнеров? Секс – он не об том совсем...
Впрочем, есть и другая точка зрения. Совсем интересная, и, скажем так, узко направленная. Конкретно на нас.
Довелось как-то наткнуться в прострах Сети на некое исследование о сексе у казахов. Такое – наукообразное. Автор объяснял и оправдывался, почему у современных казахов с культурой секса, со всеми этими прелюдиями - не очень. Он связывал это дело... с кочевой традицией, когда «все свое ношу с собой» и нет возможности навьючить на коня ложе – грубо говоря, сексодром, поэтому все по-походному и... по-быстрому.
Ну я не знаю. Верить, честно говоря, не хочется – а как же тогда все эти наши сказания о большой степной любви, жарких взглядах, нежных возлюбленных? Как же тогда наша общая восточная, центральноазиатская легенда о том, как горячий поцелуй дерзкого зодчего прожег платок и оставил след на прекрасной щеке любимой жены грозного хана? Как же тогда...
Впрочем, мне сейчас некогда об этом думать – мне же надо собираться на свадьбу. У меня будет время собрать в кучу мысли в самолете: шесть часов до Франкфурта, тот самый рейс...
И если я вдруг случайно замечу в салоне лайнера, как какой-нибудь иностранный «мэн» не сводит глаз с опять же какой-нибудь нашей красавицы... я не стану, как положено правильной татешке, кричать на весь салон – «масқара! ұят!» – вдруг ей тоже повезет, как Анельке?
А детей их мы по-казахски говорить научим. Анель, кстати, прекрасно говорит, читает и пишет на казахском...
