Тезисы к новой политической повестке
(Продолжение. Начало см. здесь).
Мир становится другим, пусть и не кардинально новым, но другим. Соответственно, неизбежно становится иным и наш Казахстан. Мир и Казахстан после пандемии коронавируса требуют иного осмысления и понимания мира в себе и себя в мире. Наши сограждане устали от бездумного технократизма, от политтехнологий вместо политики. Люди хотят новых идей и идеологий, хотят честных дискуссий и содержательности. Поэтому Казахстан стоит на пороге больших изменений. То, каким он будет в итоге, должно зависеть от осмысленных и обдуманных действий и шагов, а не воли случая и неуправляемого хода событий.
Тезис третий. Власть вчера и сегодня
Нравится это кому-то или нет, но в стране происходит транзит власти. Речь не идет о банальном переходе объемов власти из одних рук в другие. Власть вообще явление трудноделимое, а в наших эмпиреях и вовсе всегда была игрой с нулевым результатом. У нас всегда было так: власть неделима, а значит, картина черно-бела, монохромна.
На самом деле, это очень примитивный подход. Нельзя думать, что власть в нашей стране глупее других. Она реально учится, тренируется, качает мышцы не меньше любого хипстера в фитнес-клубе. И власть далеко неоднородна. Проще всего считать, что состав океана можно определить по одной капле воды. Усредненный представитель нынешней власти может и выглядеть карикатурным персонажем САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА, но речь ведь идет не просто об индивидах, но субклассе, о целой экосистеме, которая в своей "системности" и "выживаемости" может дать фору целому ряду других альтернативных классов организмов и биот! Самое главное - речь идет о классе, который хочет не просто выжить, но и сохранить свои "эволюционные преимущества".
Да, долгое время правящий класс и правящие элиты были стигматизированы и виктимизированы. Чиновничий класс был фактически лишен мотивации и самомотивации. Почти весь чиновничий класс до вчерашнего дня был забит, ощущал свою "вину", бестрепетно кивал почти на любые "справедливые" наскоки и наезды со стороны общества. Власть была то сборищем "импотентов", то нагромождением "извергов-калмыков". В любом раскладе чиновники долгое время если и активно не разделяли негативного мнения в отношении себя, то, по крайней мере, значительную часть "претензий" негласно, а порой и безропотно, жвачно признавали…
Еще год назад власть была потеряна и разобрана. Власть была демотивирована, разрывалась, не могла сама себя склеить. Местами создавалось ощущение, что стоит чуть ее толкнуть, и там все развалится. Так и было до пандемии коронавируса…
Но и без коронавируса власти досталось неплохо. Весь прошедший год был годом "казней египетских". Одно испытание наслаивалось на другое: то Арысь, то Кордай, то Мактаарал, то еще что-нибудь. Порой казалось, что еще немного и все: "конец истории". Каждое из этих событий в другое время, в другом месте, в других контекстах, действительно стало бы и могло бы стать концом "истории".
Но потом пришла пандемия и, по сути, все обнулила…
Обычно считается, что испытания и угрозы делают власть и государство слабыми. Они, дескать, в случае утери контроля и управляемости теряют весь свой флер, авторитет и харизму. Многие внешние и внутренние наблюдатели думали так же. Чего уж греха таить: многие из нас полагали, что все у нас картонное, невсамомделишное, искусственное, стоит лишь случиться чему-то настоящему и серьезному - все перейдет в состояние хаоса. Не секрет ведь, что было очень много истероидных товарищей, которые поочередно предполагали и прогнозировали то голод, то геноцид, то чумовой мор, то вселенский апокалипсис…
Но если у нас все напрочь "картонное", "ненастоящее", "симулякр", то, получается, оппоненты власти еще более "картонные", "ненастоящие" и еще более симулякры! Иначе, почему у них до сих пор не получилось сдвинуть "картонные декорации"?
Между тем, "черный лебедь" в лице коронавируса стал фактором не просто отрезвляющим, но и возрождающим. Власть приобрела сверхмиссию, небывалые полномочия, реального (пусть и невидимого) общего "врага". Впервые за долгое время власть и общество оказались на одной стороне, в одном окопе. Во время пандемии все заговорили терминами войны и на языке войны. А война, как известно, сглаживает углы, смягчает обиды, делает их нелепыми и бессмысленными. Война требует сверхконцентрации и сверхмотивации ото всех, пусть даже для одних это ежедневная изнурительная работа, а для других – каждодневное, терпеливое ожидание и сидение в квартирах и домах.
Пандемия дала недостающую силу и уверенность не только чиновникам, но и учителям, врачам, правоохранителям, спасателям, предпринимателям, банкирам. Все виктимизированные и стигматизированные профессии вдруг оказались нужными и важными, пусть и с недостатками, но своими. Нравится это кому-то или нет, но это так.
Госмашина, которая составляет как раз совокупность указанных профессий и призваний, в конце концов собралась, пусть и неся неизбежные потери, делая ошибки, выполнила свою первую и наиглавнейшую роль и задачу, сконцентрированную вокруг первой ступени пирамиды Маслоу. Как, и в случае с Арысью, Мактаралом и другими "египетскими казнями", власть со всеми издержками и ошибками неизбежной чрезвычайщины, в сухом остатке справилась и "моровым поветрием".
Как показывают самые различные опросы, сегодня рейтинг власти существенно вырос. Самый популярный политик в стране, со всеми оговорками, действующий президент Касым-Жомарт ТОКАЕВ. Рейтинг популярности главы государства вполне совпадает с электоральными процентами. И это уже серьезный фактор, с которым придется считаться всем противникам и оппонентам власти.
А те, кто по окончании пандемии, выйдя из окопов, бросились привычно клеймить и нападать на "антинародный режим", используя вчерашние же лозунги, похоже, не заметили или не хотят замечать этой вот очевидности. Условно говоря, они уже борются не с привычными довоенными "палачами-нквдшниками" образца 1937 года, а "воинами-победителями" образца 1944 года. При том, что это могут быть одни и те же люди, разница в мировоззрении и самомнении примерно такая же как между спиралями Бруно и Бруннера. Поскольку вместо виноватого пожимания плечами и стыдливого отведения глаз, теперь любые серьезные нападки и агрессия будут встречать недоумение и отпор.
Тезис четвёртый. "Старая оппозиция" и силы "новой экономики"
Начнем с банального. В Казахстане сегодня нет "оппозиции". Нет оппозиции ни в строгом, ни в умозрительном смыслах. "Старой оппозиции" уже нет, "новой оппозиции" еще нет. Классическая ильфо-петровская ситуация, когда эпоха немого кино закончилась, а звукового, а тем более, цифрового кино не началась.
Казахская петрократическая модель никогда не любила оппозиционные партии и не жаловала демократические институции. Петрократии и петростаны повсюду тяготеют к корпоративному управлению, которое рассматривает только категории эффективности и прибыли. В такой системе координат все, что помогает прибыли – это хорошо, а все, что мешает – плохо. Все "плохое" в этой логике, понятно, нуждается в аудировании, разложении на СВОТ-таблицы, отнесении к "издержкам", с которыми любой нормальный корпоративный управленец должен бороться.
В Казахстане в этом смысле "оппозиция" и "демократия" всегда проходили по категории "издержки". С ними боролись по всем правилам корпоративного управления, временами теряя терпение и переходя к крайностям. Каждый такой "переход" выливался в новые проблемы, усиливая расколы и углубляя разломы. Но в целом "петрокорпорации" удавалось тушить конфликты, не разрешая их, но купируя и переводя в "сумеречную зону".
Проблема же оказалась в том, что оппозиция как институт ненужный корпоративным управленцам, оказался жизненно необходимым для политических управленцев. В условиях экономического роста, власть всегда могла пойти по пути социального подкупа и популизма, когда нужны бухгалтеры и проектные менеджеры. Но когда ресурса стало не хватать, когда численность бенефициаров петроэкономики стала сокращаться, а число "недовольных" расти по экспоненте, оказались нужны именно "политики", "идеологи", "практики", в особенности люди с опытом 1990-х годов. Только возникает вопрос: с кем разговаривать и о чем разговаривать?
Проблема ведь в том, что сегодня власть стоит перед сложным периодом своей истории: старую сырьевую экономику сейчас надо спасать, чтобы строить на ее базе экономику новую, экономику малого и среднего бизнеса, экономику, основанную на энергии самих граждан. Модернизация экономики – это сложный и непростой процесс, решившись и определившись, назад повернуть будет трудно. Теоретически можно, но будет хуже даже чем прежде. Это не ремонт в квартире, когда можно на время снять другую квартиру и пожить в стеснениях. Нельзя ведь сжечь дотла и уничтожить все наше государственное общежитие, только потому что прежний комендант, по мнению части жильцов, не оправдал надежд. Тогда это не страна, не государство, а Воронья слободка...
Удивительным образом оказалось, что сегодня власть в силу ежедневной необходимости, в силу борьбы с коронавирусом оказалась впереди нашей "умозрительной оппозиции". Большинство из тех, кто сегодня выдвигает те или иные оппозиционные требования власти, сегодня остались в старой парадигме и повестке. Требования большинства недовольных в принципе черно-белые: они направлены даже не на нынешнюю диспозицию транзитной власти, а на прежнюю систему власти и циклятся на личности первого президента Нурсултана НАЗАРБАЕВА. Большинство требований обращены именно к прежней сырьевой модели, предполагают гешефты и бонусы с нее, они все еще крутятся вокруг сырья и сырьевой ренты. Поэтому значительную часть оппозиционных субъектов можно называть рентными, сырьевыми политиками. Сырыми и сырьевыми.
Парадоксально, но сегодня сама власть будет заинтересована в новой оппозиции. Регистрации новых политических партий. Власть сама в интересах безопасности и стабильности будет заинтересована в запуске реального политического процесса, который, укрепляясь, развиваясь, будет способен переварить любой хайп и взрыв общественного недовольства. Процесс, который будет способен путем долгих дискуссий, не допуская крови и ожесточенного противостояния демпфировать и микшировать любой конфликт интересов.
Силы "новой экономики"
Относительно задач будущего "новой оппозиции", политиками новой экономики сегодня можно назвать только экологические движения и организации, занимающиеся правами женщин и детей. Понятно, что здесь тоже есть очень много вопросов, но именно вопросы экологии, вопросы полноправного женского участия в политике сегодня являются по-настоящему модерновыми. Власть, как видим, эту повестку заметила и пытается на нее реагировать политически, институционально. Было бы важным, чтобы экологические и женские организации смогли правильно структурироваться как самостоятельно, так и встраиваясь в действующие политические институции и партии. Другое дело, что пандемия сильно обнулила политическую повестку, выдвинула на первый план вопросы безопасности и выживания, первые два уровня пирамиды Маслоу. Может оказаться, что на предстоящих выборах в мажилис и маслихаты политическую повестку будет определять не разум, не сердце, а именно желудок. Это не самое лучшее время для новых сил и политповесток, к сожалению. Но тем важнее, чтобы эта часть политповестки не ушла в тень, не была забыта и затерта "повесткой выживания".
Важным и значимым остается "казахский вопрос". Нравится кому-то или нет, но очень многое в стране сегодня зависит от того, насколько хорошо и позитивно себя будет ощущать казахскоязычный электорат. Поэтому политический режим, каким бы он ни был и кем бы он ни был представлен, будет бороться за него, предлагать свои пути и решения "казахского вопроса". При это очень важно модернизировать казахский дискурс, насытить его новым контентом. Для начала, было бы уместным принять два закона: новый закон о государственном языке, который выведет казахов из "лингвистической парадигмы", снимет озабоченность казахской интеллигенции, с одной стороны, с другой – принять на базе Люблянских рекомендаций ОБСЕ закон о защите прав и интересов этнических групп и меньшинств. Второе особенно важно, если учесть нарастание геополитической турбулентности вокруг Казахстана, появление признаков "холодной войны", конфронтации между США и Китаем, Западом и Россией.
Находясь в самом центре предстоящих мировых блоковых конфликтов и столкновений интересов, Казахстан все больше и больше будет становиться перед необходимостью делать выбор. И нам всем очень важно, чтобы казахский национализм не стал крайне архаичным, негативным и реваншистским. И лучшим выходом здесь представляется провозглашение новой программы "Путь в Европу - 2", которая предполагает присоединение Казахстана к Совету Европы наряду с Азербайджаном, имплементацию Казахстаном правовых инструментов и документов в сфере демократии и законности, трансфер европейских стандартов качества начиная от бензина и заканчивая выборами. Казахстан может найти мощный стимул к совершенствованию своей судебной и правоохранительной системы присоединившись в 5-7-летней перспективе к Европейскому суду по правам человека. Именно европейский вектор Казахстана позволит стране сохранить свое "Я", своеобычие и самобытность, не стать частью Русского мира или Китайской цивилизации. Нам нужны будут партии и движения крепких государственников, которые будут формулировать и фундировать эти идеи в обществе, превращать их политические лозунги и платформы.
Сегодня мы также видим, что ни одна из стран Центральной Азии не в состоянии самостоятельно решать свои проблемы. Все острее и очевиднее встает вопрос региональной кооперации, интеграции, растет и нарастает сложность проблем и вызовов. Мы так же видим, что внешние игроки сегодня все чаще и чаще предлагают форматы "С5+". Такие форматы уже осуществляют США, Китай, ЕС, Япония. Сегодня нам, казахам, чтобы не впасть в маразм и этнический эгоизм нужно два больших внешних формата: а) европейский вектор как средство совершенствования институтов и стандартов; б) центральноазиатский интеграционный проект как средство сохранения суверенитета и эффективного экономического развития.
Очевидно и то, что новая экономика нуждается в ее движителях, людях и организациях новой формации и формата. И в качестве "людей длинной воли", людей новой экономики важно вперед выдвигать идеи поддержки национальной буржуазии, формирования общества среднего класса, поддержки и развития малого и среднего бизнеса. Иными словами, полноценные правые либеральные реформы невозможны без мощного социального консенсуса и фундамента. Новая экономика Казахстана невозможна без мощной социальной реабилитации населения, а значит, нам нужны консенсусные программы борьбы с бедностью и нищетой, создания новых рабочих мест. Актуальными и востребованными могут быть все идеи и проекты по социальной защите населения, создания всеохватной, вдумчивой соцпрограммы ("Бесіктен зейнетке дейінгі"), включая идеи безусловного базового дохода и так далее.
Нельзяи исключать, что на рынке могут появиться и новые нишевые политические силы. В стране из года в год растут показатели цифровой экономики. Пандемия, которая сильно продвинула людей в онлайн, может еще более сильно нарастить численность жителей цифростана. Соответственно, могут появиться силы, которые будут продвигать интересы цифровизации, принятия новых законов, биться за биткойнизацию, блокчейнизацию всего и вся.
Прошло время, когда мы гордились тем, что казахи не являются гастарбайтерами. Это и не предмет для гордости. Сегодня мир давно стал мобильным и глобальным. Выигрывают не те, кто "духовно богаче", а те, кто быстро адаптируется, может быстро менять свои профили и интерфейсы. Сегодня уже не время для стенаний об "утечке мозгов". Мозги, если они настоящие, искренние, всегда будут искать новые ниши и рынки. Мы же не обижаемся на Димаша КУДАЙБЕРГЕНА за то, что он осваивает более богатые рынки Китая, России, США. Худшим преступлением было бы привязать своих граждан к стране, огородиться колючей проволокой и держать всех невыездными на полуголодном пайке. Поэтому возможно появление сил и движений, которые будут отстаивать права казахских мигрантов, защищать их интересы, требовать от власти создания межгосударственных рамок для работы, налогообложения и так далее.
Говоря о мобильности вообще нельзя забывать и о мобильности внутренней. Сегодня, когда многие "социально ориентированные" рабочие места начнут отмирать из-за давления требований эффективности и экономии бюджета, будет высвобождаться достаточно большое число рабочих рук. Наша нация должна обрести новую мобильность и номадность, быть готовой кочевать не только из села в мегаполисы, но и с юга на север, с запада на север, из города в город, из города в село. Из трудоизбыточных регионов в менее заселенные, демографически проседающие регионы. При этом жителям таких регионов надо избавляться от прежних ксенофобских штампов и начать понимать: их выживание в новое время будет зависеть от потоков трудовых мигрантов с юга и запада Казахстана. Работа их школ, больниц, налоговый и бизнес-режим, личные доходы и обороты капитала – все это будет зависеть от того, насколько будет расти численность граждан в городах и селах северных регионов страны. С одной стороны, государство будет стимулировать такой переток, создавая условия для переезда, субсидируя новые производства, а с другой – само население регионов должно быть готово искренне и радушно встречать трудовых мигрантов и репатриантов.
(Продолжение следует).
