На Ближнем Востоке может возникнуть конфликт такого масштаба, которого ещё не было
За последние три месяца конфликт на Ближнем Востоке не стал тише, наоборот, расширяется его география. Все чаще и острее звучит в этом контексте Ливан, который и сам по себе ассоциируется с долгими войнами – представители старшего и среднего поколений казахстанцев это хорошо помнят. Как сейчас живет многоконфессиональное государство, не сумевшее в свое время сохранить единство в окружении сильных соседей? Ratel.kz побеседовал о ситуации в этой стране и вокруг нее с Юрием КУШКО, журналистом-международником, более десяти лет проработавшим в составе миссии ООН в Ливане.
На Кипр за штампом в паспорте
- Юра, я был в Ливане в начале 2000-х и видел прекрасную страну, красивый Бейрут, нормальный туристический сервис, доброжелательных людей. И представить, что там недавно шла гражданская война буквально "отель на отель", было невозможно. А сейчас мы вновь слышим про Ливан как про точку нестабильности, причем одновременно и как объект, и как субъект конфликта. Откуда такая "волновая" динамика?
- Из истории и географии, как все и всегда. Все беды активно начали нарастать с середины 1970-х, когда начала раскачиваться гражданская война. И ее существенным фактором было присутствие в Ливане формирований Организации освобождения Палестины. Они сыграли роль и запала, и ускорителя конфликта, а потом пошла сеть столкновений, "нанизанных" одно на другое: гражданская война перешла в первую ливанско-израильскую войну, потом во вторую.
Если когда-то у тебя было ощущение, что это спокойная страна, то сейчас такого уже нет. Есть обеспокоенность будущим, и у кого существует возможность переехать в другую страну, делают это. Часто происходят события, стимулирующие такие настроения, последнее было 2 января этого года, когда обстреляли шиитский район Бейрута - Дахия. А доброжелательность, отзывчивость, готовность помочь – это все осталось, несмотря ни на что. Я много колесил по миру, но такого уровня этих качеств нигде не встречал.
- Обычно, после окончания сильного конфликта, его участники стараются хоть как-то, но договариваться, срезать острые углы. Получается, что в Ливане эта аксиома не действует? Или все шло по этой логике, но почему-то не сработало?
- И да, и нет. В чем-то сработало, например, в Ливане считается неприличным спрашивать человека о его конфессиональной принадлежности, чтобы так не задевать чувствительные точки. Мне кажется, это наследие гражданской войны. Но и неприязнь присутствует, отголоски старых предубеждений тоже есть. Хотя в результате долгой войны и больших жертв все поняли, что в условиях Ливана ни одна община никогда не одержит окончательной победы и что надо стараться хоть как-то договариваться.
- А личные отношения, дружба, смешанные браки, это все есть, или все общение – "на вытянутых руках"?
- Это все имеет место, хотя я бы не сказал, что сплошь и рядом. Если представитель одной конфессии, например, католик-маронит, хочет жениться, например, на шиитке, у него в Ливане это не получится. Как и у нее не получится оформить брак. И это касается практически всех девятнадцати существующих в стране конфессий. Но вопрос решаем: люди едут, например, на Кипр и в тамошнем "загсе" узаконивают свои отношения, а потом с кипрским свидетельством о браке возвращаются в Ливан и живут дальше.
На снимке: над Бейрутом, на горе Хариса стоит статуя Девы Марии, почитаемая представителями различных конфессий. Богородица словно смотрит на страну и ждет, когда же ее жители начнут жить мирно.
- А что, в Ливане оформление таких браков законодательно запрещено?
- Не совсем так. В Ливане нет и не было сильного централизованного государства, а отсюда даже такая прерогатива, как запись актов гражданского состояния, там отдана, если так можно сказать, на откуп конфессиональным организациям и институтам. Условно говоря – есть в районе шиитский шейх, и оформлением таких вещей занимается его офис.
Как утонули три кита
- Мы последний раз говорили с тобой о ситуации в Ливане года полтора назад, и ты рассказывал, что она стала совсем тяжкой. Что сейчас?
- В последнее время положение как-то чуть-чуть успокоилось. Год назад курс доллара взлетал до 140 тысяч ливанских лир, хотя еще четыре года назад уровень держался стабильно на полутора тысячах, и на рынке свободно ходили и лиры, и доллары. С тех пор курс снижался до ста тысяч. Но это мало успокаивает.
У страны сегодня фактически нет экономики. Когда-то, во время процветания, до гражданской войны, она держалась на трех "китах": туризм, финансовые услуги и международный транзит грузов. Понятно, что с началом войны финансовые услуги убежали в тихие гавани, типа Кувейта, Эмиратов. Туризм до сих пор есть – за пределами Ливана живет по крайней мере 12 миллионов ливанцев, и многие стараются приезжать на родину, для кого-то прямую, для кого-то историческую, хотя бы раз в два года. Но это уже не тот объем, что был когда-то или мог бы быть. Что касается транзита, то значимость ливанских портов снижалась все последние годы из-за развития конкурирующих центров, а после взрыва в порту Бейрута летом 2020 года упала до низа низов.
- Одна техногенная катастрофа так ударила по инфраструктуре, что подорвала целую отрасль экономики страны на годы…
- Так-взрыв-то был фантастический по силе. Порт понемногу работает, но до сих пор не все разрушенные сооружения разобраны, не говоря уже о восстановлении. На это деньги нужны, большие, у Ливана их нет.
Дроны "из Лихтенштейна" или куда все вырулит?
- Когда шла гражданская война, в СМИ говорили в основном о суннитских и христианских маронитских формированиях. Как их называли в СССР - "левомусульманские" и "правохристианские". Писали еще про друзов. Шиитов как-то и не очень было слышно. А сейчас именно их партия – ведущая военно-политическая сила в Ливане. Почему?
- Да, это так. На протяжении очень долгого времени у шиитов, пожалуй, у единственной крупной общины в Ливане, не было своей партии. Их было очень много в коммунистической партии, но своей – не было. Но в 1990-е все изменилось. Наверняка, под немалым иранским воздействием. Иран вливал деньги, снабжал оружием, тренировал. Результат очевиден.
Согласно Таифским мирным соглашениям, положившим конец гражданской войне, все формирования, хотя бы формально, сложили оружие. За исключением "Хезболлы". И сегодня она – самая мощная в стране вооруженная группировка. Есть оценки, что по части мотивированности, дисциплины и оснащенности она круче ливанской армии, и я склонен согласиться с этим. Армия в стране уважаемый институт, но в ее организации и функционировании тоже отражено межконфессиональное устройство Ливана, а это и плюсы, и минусы. В ней до сих пор, например, действуют общинные квоты. В ливанской армии служат порядка 50-60 тысяч человек, а в "Хезболле", по последним оценкам, 30 тысяч боевиков. Но с учетом качества я бы поставил большой знак вопроса в ответе на вопрос, какая из этих структур эффективнее. Небольшие вооруженные отряды остались у христиан, друзов, но с "Хезболлой" это ни в какое сравнение не идет. И эта структура очень лояльна Ирану: тот не только создавал боевые формирования, но и много экономически помогал шиитской общине, после гражданской войны, например, многие семьи получали поддержку за разрушенные дома, выделялись какие-то гранты.
- А в чем особая мотивированность "Хезболлы"? В большой религиозности?
- Я бы не сказал. Только на заре своего становления единственный раз в одном из своих документов "Хезболла" упомянула о желании строительства исламского государства в Ливане, и никогда больше эта тема не поднималась. В мотивированности играют роль антиизраильские настроения, в том числе претензии со времен войны с Израилем, когда шиитские районы в значительной мере были под оккупацией. А идеологическая работа в "Хезболле" налажена эффективно.
- Насколько вероятно обострение конфликта Израиля и "Хезболлы"?
- Если бы этот вопрос мы обсуждали до 2 января, я бы сказал, что, скорее всего, при всей ожесточенности взаимной риторики, при обстрелах, шансов на большой конфликт, слава Богу, не много. Но после того, как 2 января был нанесен удар по шиитскому району Бейрута, Дахии, в результате которого погиб один из лидеров ХАМАСа Салех аль-Арури, риск эскалации значительно вырос. Боюсь, что участники конфликта все больше будут прибегать к такому аргументу, как сила.
- Но Израиль официально не признал авторство удара по Дахии. В израильских русскоязычных СМИ шутят, что это, наверное, сделали вооруженные силы Лихтенштейна… Если конфликт все же разрастется, то остальные ливанские силы, помимо "Хезболлы", останутся нейтральными или вовлекутся в военные действия?
- Несомненно Лихтенштейна, кто же еще мог осуществить такую операцию? И кому оно нужно? Только в Ливане в этом трудно кого-либо убедить. Что касается возможной эскалации конфликта: и первая, и вторая ливанско-израильская войны, по сути, были между "Хезболлой" и Израилем. А если теперь Израиль будет действовать неизбирательно, наносить удары не только по шиитам, а по Ливану как государству, то реакция предсказуема. Но есть ведь еще и опасность разрастания конфликта до регионального уровня, с участием Сирии, хуситов, иных формирований. Потенциально на Ближнем Востоке может возникнуть конфликт такого масштаба, которого еще не было. Самый первый удар придется по международной торговле, что уже происходит. Есть прогнозы, что цена на нефть может подняться до 150 долларов за баррель, а это большой шаг к мировой рецессии. Цена эскалации будет для всех непомерной.
ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ ВЫ МОЖЕТЕ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!
