Ермек Турсунов продолжает публиковать заметки из нового цикла «Возвращение домой» о казахских обычаях, традициях, обрядах и ритуалах
На снимке: невестка у очага. Кадр из фильма Ермека Турсунова «Келiн».
Читайте предыдущую статью Ермека ТУРСУНОВА «Как казахи свадьбы считали».
И вот, наконец, образовалась еще одна семья, и в доме появился новый человек – невестка. Естественно, ей приходилось первое время непросто. Надо было как-то вживаться. Всё-таки новый дом, новая обстановка, новые люди. Все чего-то хотят, что-то говорят, чему-то учат. А ей к маме хочется. И с подружками потарахтеть. Обсудить последние новости. Да и куклу она свою любимую забыла…
Понимая всё это, родственники мужа помогали ей быстрее освоиться. Для этого существовали ритуалы үй көрсету или отқа шақыру: показать дом или же, по-другому, – позвать на огонек.
Ближайшие родственники и соседи по очереди приглашали молодых в гости. Они устраивали небольшое застолье, знакомились, приглядывались к невестке (келін), чтобы понять – повезло их парню или он влип.
А невестка приносила с собой небольшой подарок: коврик, украшение, отрез на платье. У казахов вообще не принято появляться с пустыми руками в гостях. Что-нибудь, да захвати. Хоть цветы с городской клумбы.
Существует давняя установка, что с замужеством жизнь любой казахской девушки полностью менялась. И что голосистый мужик с домброй, который открывал ей лицо на свадьбе, на самом-то деле не шутил. Он говорил правду. И теперь келін ждала жизнь, издали напоминающая добровольное рабство или же яркие будни «первохода». Теперь она жила строго по распорядку.
А в распорядке этом черным по белому четко было прописано: встать раньше всех, заправить постель, проветрить помещение, подоить коров, убраться в доме, вскипятить самовар, развести огонь, пожарить баурсаки, согреть молоко, не задавать вопросов, отвечать кратко и по существу - и оставаться при этом улыбчивой и радушной.
Даже если свекровь просыпалась в дурном расположении духа и смотрела на ее чай, как смотрел генерал ГЕСС на своих прокуроров во время Нюрнбергского процесса. Несмотря ни на что, невестка должна была всё время демонстрировать железное самообладание, сохранять бодрое настроение и всем своим видом показывать – какое ей счастье привалило и что она вот-вот готова лопнуть от радости: в общем, держите меня семеро.
Сбегав вприпрыжку к колодцу за водой с двумя флягами воды и взбив на сепараторе пять литров сметаны, она должна была сидеть и ждать. Ждать, когда ее дражайший муженек, зевнув в последний раз и с хрустом расправив могучие плечи, крякнет и бухнется к дастархану.
Согласен, «кое-где у нас порой» так оно и было. (И есть до сих пор.) Но это зависело от ситуации в каждом конкретном доме. Где-то смотрели на невестку, как на дежурного шныря, а где-то - как на родную дочь. И первое время даже не заставляли работать. Баловали, пока привыкнет. Потом она сама втягивалась.
А ей, повторюсь, было несладко. Мало того, что надо было всех запомнить: кто кому кем приходится, откуда прибыл, как легализовался, кто за что отвечает... А их тут – целый аул. Попробуй запомни. А ведь надо было еще придумать всем имена и прозвища, ведь она не могла ни к кому обращаться по имени-отчеству или по званию. И вот она должна была включать фантазию.
Имена придумать. Причем не абы как, а с прибамбасами. В новом имени должен был отражаться характер человека, его натура и суть. И звучать оно должно было живописно. По-доброму. Такие распространенные в народе погоняла, как: Кабан, Кирпич, Леший, Чума, Гондурас, Неадекват, Нурик-Беспредел, Алиюша-налетчица, Загипуша золотая ручка - и тому подобные не допускались.
Этот испытательный обряд назывался ат тергеу.
Поскольку юной невестке предстояло провести «на вольном поселении» примерно год без передач и свиданий, ей разрешалось отправлять домой «малявы». Бумаги не было. Ручек с чернилами тоже. Мейлов еще не завели, «Одноклассников» тоже, в фейсбуках никто не сидел, а почтой служили случайные попутчики. Поэтому пользовались зашифрованным письмом: брали обыкновенный платочек или любую красивую тряпочку и вышивали на ней узоры.
Примерно как ЛЕНИН, который слал письма из ссылки в Шушенском. Дома маманя письмишко получала и смотрела. Если вышит бараний рог – қошқармүйіз – значит, всё, мама, кранты мне. Спасайте! Попала ваша распрекрасная дочь во что-то липкое и непромокаемое, и несет теперь меня по кочкам да по корягам в даль беспросветную, да так, что берегов не видно.
А если вышит аккуратненький такой узорчик в виде птичьего клювика – құсмұрын – то, значит, всё ништяк, живу, как могерам (как важная персона. – Ред.), жранья от пуза, смолья полный сидор, у местного контингента в авторитете. Словом, не кичман, а дом родной.
Если ее родители получали такую весточку, то сильно радовались и тут же резали ни в чем не повинного барашка: звали всех в гости отметить такое дело.
А вообще, за всеми этими обрядами стоял особый смысл. Дело в том, что, пока у невестки не рождался ребенок, она считалась чужой в новой семье. Чужой по крови. Но, как только появлялся первенец, ее статус резко повышался. Она становилась «своей». И, кстати говоря, родить она должна была так же строго по графику. То есть – в течение девяти-десяти месяцев или года. Если женщина не рожала, то это считалось неправильным. Бездетность, как и безбрачие, в традиционном казахском обществе порицалась.
Ради чего тогда затевался весь этот сыр-бор, спрашивается?
С появлением ребенка келін делались послабления. Режим заметно мягчал. Она уже не так упахивалась по дому и могла вести себя вольнее. Ей уже разрешалось задавать интересующие ее вопросы, спать днем, разговаривать слышнее и даже рассказывать политические анекдоты. Главной задачей ее было – родить еще детей. Как минимум до тридцати ей необходимо было заработать серьезное положение, поэтому она всё время была в положении.
В этом заключался смысл ее жизни. И постепенно, по прошествии лет и с появлением определенного количества детей, статус ее полностью укреплялся, и она становилась «законницей».
К тому времени свекровь уже старела и потихоньку отходила от активной жизни. Она передавала все дела своей старшей келін. Теперь уже келін командовала парадом и строила всех по ранжиру. Теперь уже она могла руководить вновь прибывшими невестками и заставляла уже их бегать с флягами за водой и дергать за титьки коров. Более того, она уже в некотором смысле могла влиять на мужа. Но не так чтобы чересчур сильно, но ей позволялось давать советы. Например, как вести хозяйство, с кем стоит породниться, на ком еще нужно жениться, как разом погасить проценты по кредиту и даже – с кем затеять войну. Из истории мы знаем, что даже Борте кое-что подсказывала своему Чингисхану.
На Западе только потом додумались, что за спиной у каждого крутого мужика маячит не менее крутая женщина. А мы об этом знали уже тыщу лет назад!
Наиболее тонко прозорливую душу казаха понимал в этом смысле Наполеон. Который БОНАПАРТ. Ему принадлежит фраза, брошенная им во время очередного похода: «Наиболее достойна уважения та женщина, которая принесла наибольшее количество детей». Тут я бы не стал спорить с Наполеоном.
