Занимательная история Казахстана от Андрея Михайлова
Фото: уйгуры Восточного Туркестана. С рисунка Валиханова.
XIX и начало XX столетия можно считать "золотым веком" географической литературы. У авторов той поры можно учиться не только дотошности капитального исследования, но и детскому восторгу перед неизведанностью. Энциклопедизм их знаний, разносторонние интересы, заметная гражданская позиция – всё это делает из их "специальных" трудов не только познавательное, но и увлекательное чтиво.
Неслучайно научные труды времен географических открытий – почти всегда научно-популярны. Авторы – первооткрыватели по природе своей - не шифруют знания для узкого круга, а, напротив, расшифровывают его для массового читателя. Черта, надо сказать, во многом утраченная учёными нынешних поколений, для которых перегруженность текстов терминами и иноязычными кальками является чуть ли не главным признаком качества работы и показателем собственной "учёности".
Один из образчиков характерного труда эпохи классической географии - очерк Николая Николаевича ПАНТУСОВА "Таранчинские Бакшы", на котором я хочу задержать ваше внимание сегодня. Ибо он интересен вдумчивому читателю вообще, а казахстанскому вдвойне. Работа была опубликована в 1907 году в Известиях Туркестанского отдела Императорского Русского Географического общества, выходящих в Ташкенте.
Кто такой Николай Пантусов?
Но прежде задержимся на личности автора. Имя Пантусова недостаточно хорошо известно широкому кругу любителей истории. В узком же кругу его знают, помнят и цитируют. Он не принадлежал к классическим исследователям, но его можно считать типичным представителем славной плеяды деятелей Географического общества эпохи расцвета. В его лице мы находим яркоий пример одномоментного служения государству и науке.
Опираясь на данные, собранные одним из самых сведущих специалистов по истории Семиречья Владимиром ПРОСКУРИНЫМ, можно очертить жизнь и личность Пантусова:
"Родился в 1849 г. - умер 12 июня 1909 г. Востоковед, этнограф-фольклорист, археолог, писатель.
Окончил восточный факультет Петербургского университета, защитил магистерскую диссертацию по теме "Географическая литература арабов с обозначением, как далеко простирались сведения арабских географов вглубь Средней Азии и какого достоинства эти сведения" (1871 г., золотая медаль); был оставлен на научно-преподавательской работе на кафедре истории Востока. Действительный чл. Рус. археологического общества и Археологической комиссии, Туркестанского кружка любителей археологии, Туркестанского и Семиреченского статистического комитетов, Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Почетный член Российского общества Красного креста, старшина православного Казанско-Богородничного братства, меценат, попечитель Верненского детского приюта.
В Туркестане с 24 сент. 1872 г., член зякетного управления при губернаторе Сыр-Дарьинской обл., начальник Кульджинской канцелярии (с 15 ноября 1874 г.), ст. чиновник особых поручений при воен. губернаторе Семиреченской обл. (в 1883 -1908 гг.). По его инициативе был образован Семиреченский обл. музей (1898 г.). Он издал сборники каракиргизского наречия (1899-1903 гг.), образцы народной литературы (1909 г.)
П. один из первых применил фотофиксацию памятников истории и культуры Семиречья; демонстрировал свою работу на Первой Туркестанской фотографической выставке (19-26 сент. 1899, Ташкент)".
И таких подвижников как Николай Пантусов в Семиреченской области в те времена мелькало немало.
Рядом с уйгурами
Уйгурам посвящено несколько работ Пантусова. Он имел хорошую возможность капитального исследования Илийского края, пребывая в должности одного из руководителей оккупационной власти (Россия владела Кульджой десять лет). Да и после возвращения верховья Или китайцам, у Пантусова остались все возможности продолжить изыскания. Ибо предмет их переместился на территорию Семиречья вместе с уйгурскими переселенцами.
Переселением таранчей – уйгурских землепашцев - в Илийскую долину по некоторым данным занимались ещё джунгары, чьи ставки располагались в тут же. Потому древнейшими селами Семиречья (из ныне здравствующих) можно считать именно кишлаки уйгуров, расположившиеся у подножия хребта Кетмень (Кольжат, Дехкан и пр.). После возвращения Илийского края под юрисдикцию Циньской империи, жители этих сёл, вместе с теми, кто не захотел оставаться под властью китайцев, стали новыми жителями Российской империи, составив костяк уйгурской диаспоры, проживающей поныне в Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане.
Тема болезней и способов избавления от них оставалась злободневной во все времена и у всех народов. Интерес к традиционным методам лечения и ныне, когда старая система здравоохранения оказалась разрушенной, а новые модели до сих пор толком не работают, предмет повышенного внимания общества. А для многих страждущих – единственная, спасительная соломинка.
Как протекал "лечебный процесс" в прошлом у уйгуров и показывает в своей работе Николай Пантусов. Единственное, что нужно учесть, Н. Н. – не врач, а этнограф. Потому те позитивные моменты, которые без труда различит в его описании современно образованный пользователь (психотерапия, массаж и пр.), для самого Пантусова остались лишь элементами действа - "пережитками и суевериями".
Работа не излагается, а печатается в оригинале. Правда – с некоторыми сокращениями и купюрами. Потому, если читатель заметит некоторую тяжеловатость и перегруженность терминами, а также материалистический скепсис, свойственный любому российскому демократу предреволюционной эпохи, надеюсь, он простит Николаю Николаевичу эти "издержки".
Итак, прямым текстом:
"Таранчинские бакши"
(Способы игры и лечения бакшей).
Следы шаманства сохранились доселе у тюрков-таранчей, исповедующих ислам, между прочим при лечении их бакшей при лечении больных субъектов, когда эти духовные врачи-бакши изгоняют из недугующего злых духов, поддерживающих болезнь и терзающих телесное существо.
Как в шаманских обрядах, так и в этих случаях лечения больных, бакши предаются исступленной пляске, которая доводит их до некоторого экстаза.
В Илийском крае – в Кульдже – мне приходилось несколько раз видеть сеанс изгнания злых духов бакшами из больных. Занимаются этим мужчины и женщины над больными мужского и женского пола, в присутствии многочисленной публики разных полов и возрастов, которая собирается и по приглашению, и на звуки оглушительной музыки…
…Среди комнаты с потолка (турус) к полу привязывают перпендикулярно веревку (аркан) сложенную вдвое; внизу она прикрепляется к колу, вверху же у потолка тоже к колу или гвоздю. Это туг (знамя) около которого проделываются баксыем все манипуляции; на половине или середине эту веревку обвязывают полкуском белой маты (бязи); на верху веревки прикрепляется бакшием семь разных тряпок, которые хозяин приносит от семи, восьми и десяти своих соседей. Эти тряпки разных цветов (красные, желтые, зеленые); они прикрепляются наверху аркана к ветке джиды или урюка или чигана, имеющей семь колючек или сучков. К каждой из этих колючек и прикрепляется тряпка. Эту ветку с тряпками, прикрепленную вверху веревки, закрывают платком или куском ситцу. Все это называется журун, куда собираются злые духи по выходе из больного; закрывающая ветку тряпка должна быть красная или белая.
Затем к стенам в углы на все четыре части света прикрепляется по одной свечке (шам) и две свечи внизу туга или же большее число свечей, всего до 14 свечей, и свечи зажигаются.
Свечами двумя, которые помещаются у туга, водят кругом три раза.
В полночь свечи эти заменяются новыми, а в конце сеанса ставятся еще шесть свечей.
Свечи эти приготовляются так: режут палочки чия длиной с карандаш или более, обертывают их ватой и опускают в льняное масло; затем сосуды прикрепляют где нужно. После того приводят больного и садят его у веревки (туга); музыканты садятся в стороне, публика вокруг; тут собираются соседи на эту игру пери; собираются мужчины, женщины и молодежь…
…Открывается лечебный сеанс, разумеется, молитвой, во время которой все сидят.
Затем музыканты (два-три бубенщика) и бакши садятся лицом к кыбле и поют канты под аккомпанемент бубнов (даб) и барабана (думбак), в которой бьет бакши. По большей части бьют в эти инструменты ученики бакшия (шагирд), а он в таком случае садиться сзади их. В это время больной сидит у веревки, держась за нее. Тут баксыем и учениками поются: "Бисмилля, лаилога, илль-алла, адам сафиуалла, чар-яр; ики имам"… под аккомпанемент бубнов и барабана.
…По окончании пения духовных стихов больного отводят в сторону, баксы бросает барабан, музыканты встают; баксы водит больного кругом каната (туг); музыканты сопутствуют им, следуя позади и ударяя в бубны и барабан с пением кантов (сенемиа чаладу). Потом больного сажают в сторону.
После того баксы молится, делает такбир и хватается за веревку; потом ходит кругом нея три раза; а больной ходит вокруг туга семь раз, держась за туг. Затем молитва повторяется, баксы кланяется перед веревкой, разводя руками и ходит вокруг нея тоже разводя руками. Вслед за тем баксы пляшет вокруг каната или вернее кружится вокруг него и больного, сидящего у туга, и притом сильно и весьма долго. Музыканты бьют в это время в бубны; баксы кружится все быстрее и быстрее, доходя до чрезвычайной быстроты (гульван); бубны аккомпанируют этому вращению в темпе – селкашка чаладу. Восторженные зрители выкрикивают разные звуки (уакыраду) и благочестивые слова.
Наконец баксы прекращает круговращение; затем больного, сидящего у туга, поднимает, берет на себя и вертится с ним; потом останавливается и спрашивает у больного: "Что представлялось твоим глазам; видел ли синяго козла?" Если больной скажет, что ему ничего не представлялось, то бакши вдевает в иглу толстую нитку и, взявши больного за язык, колет его, затем дает ему туг и вертит его вокруг туга и затем опять спрашивает: "Что представлялось твоим глазам?" Больной, едва перенося боль в языке, говорит, что "Глазам моим представился синий козел", хватается за веревку и делает такбир.
После того баксы опять молится, держась за веревку (туг), затем бегает с нагайкой, бьет ею присутствующих людей, бьет больного, трет нагайкой больного и кружится с нагайкой около туга.
Конец первого акта. Некоторый перерыв.
…Больной встает, ходит около каната вперед и обратно. Баксы в это время сидит спокойно. Затем больной садится; пение и музыка перестают; баксы давит ему спину (укалайду – массажирует), делая манипуляции, выказывающие, что он собирает злых духов в теле внедрившихся в одно место. По окончании этого массажа баксы садится, музыканты поют и бьют в бубны. Затем он встает и водит больного несколько кругов около каната; обыкновенно вождение или хождение больного вокруг туга повторяется семь раз, а затем больной сам ходит. Разумеется, все эти действия сопровождаются молитвой.
Баксы вторично давит больному спину у веревки, после чего больного отводят в сторону, а баксы ходит вокруг веревки вперед и обратно, делая такбир с хватанием веревки; потом ходит, размахивая руками, танцует, кружится с чрезвычайной быстротою под темп музыки; потягивается, бегает кругом каната; опять кружится. В это время публика кричит "алла".
Баксы берет кинжал (ханджар) – нож с четырьмя шаркунцами – кунгу рач – трет и колет кинжалом больного через мату; бегает с кинжалом вокруг веревки, трет им и колет больного; потом обводит последняго около веревки три раза, садит, а затем берет себе на спину и носит кругом веревки. Затем становится перед музыкантами, держа больного на спине, и произносит молитвы, качая головой.
Для изгнания из тела злого духа, баксы кладет больного на подушку, тычет ему кинжалом в горло и глаза, а затем во все места тела (в лицо, в живот, спину) усиленно и быстро. Публика в это время выкрикивает "алла".
После того переворачивают больного навзничь, спиною вверх, обводит кинжалом вокруг веревки и чешет ему ногой спину (между лопатками) и снова тычет кинжалом в спину. В промежутке баксы иссопом (пей) из птичьих перьев кропит больного из хансуи, приговаривая "аузу биллями" а'замту алейкюм, я джинклер, о пирлер, сезамту алейкюм дивелер, шеятынляр". Кропит иссопом больного столько раз, сколько колет его кинжалом. Больной переносит все терпеливо и только иногда произносит "аллагу тоуба" (каюсь Господу).
Вслед за тем мнет рукой спину и голову и колет их кинжалом и наконец обтирает кинжал.
По окончании этой манипуляции больной встает, но его садят, баксы же сперва ходит вокруг аркана с кинжалом, а затем вертится около веревки, держа кинжал в руке; становится в это время у веревки больной, и баксы тычет кинжалом во все части тела, бросается на публику с кинжалом, переворачивает лицом к себе больного и все это время тычет кинжалом… После того приступает к другому действию: щупает пульс, колет руку иглой и выпускает из нея кровь. Больной, разумеется, страдает.
Из наколов иглою баксы выжимает сильно кровь. С другой руки он тоже пускает кровь. Затем очищает кинжалом язык и горло, после чего кружится с кинжалом около веревки и колет им больного.
Этот акт духовно-врачебной пляски заканчивается молитвой, заключаемой всеобщим "аминь" присутствующих.
Если больной утомился, то его заменяет кто-нибудь из присутствующей публики и с таким подставным субъектом баксы проделывает тоже, что и с больным.
Во время сеанса, назначаемого для отдыха, почетные из присутствующих лиц угощаются чаем, беседуют с хозяином и родственниками больного…
Больному, сильно устающему от этих ужасных духовно-медицинских упражнений и вспотевшему, дают холодной воды для восстановления сил.
…На рассвете близко к восходу солнца больного выводят или выносят на кошме в другую комнату или на двор, при звуках барабана и бубнов, и голову больного закрывают чем нибудь – богатые халатом, бедные матой.
Затем приносят белую курицу или же черную, но здоровую, бакши проводит ею вокруг больного и побивает или хлопает ею немного больного, после чего отдает ее ученику – шагирду; бакши же снимает с головы больного халат (чапан) и мату и берет себе.
…После чего приносят камышу, и бакши соединяет его с семью тряпочками от туга, зажигает все это и проводит этим пучком вокруг больного и после того выбрасывает на двор, где пучок и сгорает.
Потом баксы опять молится и брызгает ложкой на больного из чашки хансуи; брызгает также на все четыре стороны света. В дырку, где был кол от туга, льют масло и бросают горящий фитиль от свечки. Делают это для того, чтобы шайтан не оставался в комнате.
Тем лечение и изгнание духа и кончается: больной уходит или уносят его в свое помещение, а баксы разбрызгивает оставшееся хансуи и уходит вслед за больным в помещение хозяина.
Баксы берет себе халат или мату, как мы сказали выше, чашку из под хансуи, ложку, платок от журуна и мату от туга, за которую держался больной (тугным яглык); веревку же (туг) и курицу отдает ученику. Оставлять эту мату с больного нельзя, ибо взявший ее непременно, по понятиям присутствовавших, должен заболеть.
В иных случаях состоятельные дают баксе 1 руб. деньгами, а бедные копеек 30 и упомянутые яства, а ученики берут себе все вещи, употреблявшиеся при сей игре.
После этого сеанса, бакши входит в помещение хозяина, и последний дает ему, бакшию, семь хлебов и семь блинов (пушкал), которые жарятся здесь же; или же дает сала и муки, и бакши сам печет у себя пушкал. Эти яства приносятся в жертву "40 существам" (чиль тен хакларга).
На это зрелище народу всегда собирается много; почетные лица пьют все это время чай, остальным же присутствующим чай дается только перед рассветом.
Бакши в одежде и костюме своем ничем не отличается от других таранчей – простонародья; они носят такую же как и прочие таранчи, длинную рубаху и короткий халат (калта чапан).
Кроме мужчин бакшей, бывают и женщины бакши, которые отправляют весь этот чин так же, как и мужчины. Женщины бакши головы не покрывают, а волоса распускают и всклокачивают их…"
В заключение
Баксами, шаманами и прочими "народными целителями" современного казахстанца не удивишь. После благополучного избавления от "бесплатной медицины", которой так гордилось наше общество полвека назад, и бесконечного реформирования того, что осталось, массовое нашествие знахарей и ворожеев из славного прошлого не стало неожиданностью. Болезни-то никуда не делись. Потому всё это не только зажило прежней жизнью, но и превратилось в столь прибыльный бизнес, что те бывшие шаманы, изошли бы лютой завистью, доживи они до нынешнего времени.
В чём отличие всей этой новоявленной задорной братии, готовой избавить изверивавшихся пациентов от любой напасти, в сравнении с теми, кто практиковал во времена Пантусова? В масштабах и подходе. В старые времена не существовало никаких "массовых исцелений" (стадионами), как и (см. выше) лимитированных пятнадцатиминутных сеансов. Колдуны и шаманы были штучны, но уж если работали, то работали с полной отдачей (иногда приём длился по несколько дней).
Завершая свой очерк, Пантусов сообщает:
"По сведениям, собранным в 1896 году, у нас в трех таранчинских волостях Верненского уезда находилось бакшей: в Карамской волости в селе Карам 2 мужчины и 1 женщина, а в остальных селениях этой волости Караюта, Лабар, Каратурук, Киикбай и Асы по одному мужчине, в Карасуйской волости состояло: в селениях Алексеевке (Талгар) и Ташкенбайсазе по одному мужчине, в селении Ташты-кара – одна женщина и в г. Верном один мужчина (Тохталяр – 77 лет) и 1 женщина (Азнахан); в Малыбаевской волости: в селении Малыбае – два, в селении Байсеит – один, в селении Сарыбулаке трое мужчин. Женщин и девиц бакшей в этих селениях не находилось; равно не было решительно бакшей в селениях Масакбае и Кайнаке".
Помогало ли лечение бакши больным? Пантусов в том уверен не был:
"Редкий из больных, крайне утомляющийся от описанных движений, не отходит в вечность на другой или третий день после этих целебных упражнений: таким образом вместо изгнания злых духов изгоняется душа самого больного…"
Андрей Михайлов - писатель, автор серии книг "Как мы жили в СССР".
ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ ВЫ МОЖЕТЕ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!
