Командир экипажа Fokker-100 авиакомпании Bek Air, спасшего 121 жизнь, дал интервью Ratel.kz
Как сообщал в субботу, 2 апреля, Ratel.kz, авиакомпания Bek Air на своем сайте вывесила заключение комиссии по расследованию аварийной посадки своего самолета 27 марта 2016 года. Причиной нештатной ситуации с Fokker-100 стал «конструктивно-производственный эффект», а не нарушения в эксплуатации судна. «К невыпуску передней стойки шасси привело частичное подклинивание троса привода гидроагрегата, управляющего цилиндром уборки и выпуска стойками шасси самолета, что вызвало образование эффекта гидрозамка в цилиндре уборки и выпуска передней стойки шасси», - сказано в результатах расследования.
Тем временем в интернете продолжают обсуждать действия пилотов - Дмитрия РОДИНА и Вадима СМЕРЕЧАНСКОГО, посадивших самолет без передней стойки шасси. Никто из 121 человека, находившегося на борту, не пострадал, а у самого судна лишь незначительные повреждения.
Весь экипаж будет представлен к государственным наградам. Кроме командира и второго пилота, это старший бортпроводник Жадра МУДАРИСОВА, бортпроводники Александр ШЕСТАКОВ и Рустам ИБРАГИМОВ.
Я шла на встречу к немногословному человеку со стальными нервами и жестким характером, а оказалось, что командир воздушного судна, пилот с 35-летним стажем, души не чает в своей супруге, настоящий кофеман и, как положено коренному алматинцу, всем фруктам предпочитает яблоки.
- Моя работа не опаснее других. Многие считают ее такой, потому что мы не по земле ходим. Но пароходы по воде ходят. А на железной дороге, думаете, не страшно? Даже в автомобиле может быть страшно. И если об этом все время думать, лучше на улицу не выходить, - начинает разговор собеседник.
- Как вы попали в авиацию?
- Всегда хотел стать летчиком. Может, сказалось влияние отца. В молодости он сам мечтал летать, но у него не получилось по ряду причин. Ему пришлось окончить строительный институт. Отец построил много домов в Алма-Ате.
- Расскажите о своей семье.
- Жену зовут Алёна. Она у меня старшая домоправительница. Дети уже взрослые: сыну 33 года, у него свой бизнес. Дочка – студентка первого курса Санкт-Петербургского университета профсоюзов. Дети не пошли в авиацию, и я даже этому рад. Хотя никогда не был явно против. Просто в мое время такая работа давала хоть что-то, никогда не было головной боли из-за трудоустройства. Я закончил академию в Саратовской области, и меня сразу направили на работу. Сейчас с этим трудно, на работу устроиться очень сложно.
- Как начался тот день – 27 марта?
- Всё как обычно. Мне нужно было подняться в 3:30, в 4:00 позавтракать и в 4:30 выехать на работу. Здесь всё стандартно и обыденно. Настроение было нормальное, как и каждый день. Я должен был лететь из Кызылорды в Астану, потом в Чимкент, потом в Алматы, но так не получилось. Ни третьего глаза, ни шестого чувства у меня нет. Никто не мог знать, что так выйдет. Подобной ситуации у меня никогда не было. Такое (посадка пассажирского лайнера без переднего шасси. – Ред.) вообще в Казахстане случилось впервые. Ситуация не катастрофическая, но она внештатная. Как вести себя в подобной ситуации и что делать, нас учат на тренажерах. Но на практике это не очень приятно.
Страшно не было. Во-первых, бояться не было времени, нужно было искать решение, нормально выйти из ситуации, но нормально, как видите, не получилось. Я ни о чем не вспоминал и ни о ком другом не думал. Думал лишь о том, чтобы все закончилось нормально. Что мне понравилось: ни у моего молодого коллеги, ни в салоне паники не было. Хорошо отработали бортпроводники. На этот счет у них есть специальные технологии и всякие заморочки, которые нужно объяснить пассажирам. Я лишь отдал команду.
- Когда вы приземлились, кому первым делом позвонили?
- Всегда, когда приземляюсь, звоню супруге. И в этот раз я позвонил, сказал, что все нормально и что перезвоню из гостиницы. Больше ничего не говорил. А она ничего не знала.
Женщина за соседним столиком хитро улыбается: «А вы спросите у меня!». Алёна ЗАХАРЧЕНКО, супруга командира Родина, пришла вместе с ним на встречу, но из деликатности села неподалеку, чтобы не мешать интервью. Но мы все-таки уговорили ее пересесть и включиться в беседу.
- После любого рейса муж всегда мне звонит и говорит, что прилетел. И в этот раз он звонит и совершенно спокойным голосом, как ни в чем не бывало, говорит, что всё хорошо, - вспоминает она. - И у меня на душе так спокойно стало сразу. А буквально через несколько минут мои подруги, которые работают в аэропорту, отправляют мне фотографию и видео через WhatsApp и говорят, что это вроде как самолет командира Родина. Я не верю. Я же с ним только что разговаривала, у него всё хорошо. Я ему перезваниваю и спрашиваю: скажи, пожалуйста, как произошла посадка? На минуту в трубке повисла тишина. И потом: «Я не хотел тебя расстраивать. Я аккуратненько-аккуратненько, потихонечку-потихонечку».
Я сама 25 лет отлетала в авиации, знаю, как проходит учение, но ты никогда не знаешь, когда с тобой такое произойдет. И сразу, что я спросила у мужа: целы и здоровы ли пассажиры? Первое в авиации – безопасность пассажиров. Потом я посмотрела видео. Это правда: он сделал всё «аккуратненько-аккуратненько», «потихонечку-потихонечку». Я очень горжусь своим мужем.
- Ты лирику отставь, - вмешивается Дмитрий.
- На следующий день к нам пришла соседка-пенсионерка, - продолжает Алена. - Она принесла цветы, бутылку шампанского и огромную открытку. В ней очень много незнакомых людей написали свои пожелания. Вот тогда у меня впервые слезы навернулись. А сколько комментариев оставляют под статьями в интернете, даже стихи пишут, все очень переживают, звонят, беспокоятся.
- То есть все-таки на ваш привычный образ жизни это повлияло?
- Первые несколько дней журналисты особенно сильно беспокоили, вчера встречались с несколькими, - отвечает Дмитрий. - Больше не хочу об этом говорить, надоело и достало.
- В еде вкусы не изменились (смеется), - уточняет Алёна. - Самое главное, мне кажется, ему надо выспаться. С того дня он еще никак не может хорошенько отдохнуть.
- Пока не была окончательно выяснена причина, спать вообще не хотелось, - продолжает Дмитрий. - Для себя я знаю, что сделал все правильно. Но внутри как будто сидел червяк и грыз: «А вот вдруг надо было по-другому, вдруг что-то неправильно». У некоторых пилотов после аварий случаются психологические надломы. Но со мной такого не произошло. Не вижу ничего, что могло бы на меня сильно повлиять или сказаться. Правда, мне непонятны все последующие действия, когда КГА начинает останавливать Fokker’ы. Голландцы признали, что это конструктивная неполадка, они ошиблись в создании самолета, а не мы - в процессе эксплуатации. В принципе, это может с каждым произойти. За несколько дней до нашего случая на Багамах с самолетом Embraer то же самое случилось. Железо есть железо. Конкретно с машиной Fokker-100 вообще такое случилось впервые за всё время эксплуатации. Fokker’ы активно используют голландские, австрийские авиакомпании.
- Кстати, о вкусах. Что любит командир воздушного судна Fokker-100?
- Он любит домашнюю кухню, а не ресторанную еду, разборчивый кофеман, любит хороший кофе, - отвечает за мужа Алёна. - Мы сами его варим. Очень любит яблоки. Детство Димы прошло в Горном гиганте, в то время там были роскошные яблоневые сады.
- Дмитрий Олегович, за все 35 лет карьеры где и на чем вы летали?
- Я летаю с 1981 года. Начинал с советских самолётов. Облетел весь СССР и почти всё зарубежье. Только вот в Южной Америке не был и до Австралии немного не долетел. Летал я и в крупных грузовых компаниях, пока они не закрылись. Скажу честно, мне не принципиально, кого я вожу, но пассажиры бывают очень беспокойные. Особенно в последнее время часто ведут себя не очень корректно, с ними сложно общаться. Хоть я и пилот, всё равно несколько раз сталкивался с неприятными пассажирами. Был случай: мужчина не хотел выключать телефон, при этом хамил. Бортпроводник мне пожаловалась, пришлось вмешаться. Поэтому, скажу честно, проще возить грузы. Груз лежит и молчит, что его не покормили, что кресло неудобное.
Я возил и больше пассажиров (чем в Fokker-100. – Ред.), по 150-180 человек. Супруга моя летала на «баклажане» (Ил-86. - Ред.), он 300 человек вмещает. Пилот знает, что у него за спиной люди, но надо к этому спокойно относиться. Я вспоминаю, сколько человек везу, только когда рассчитываю длину разбега, высоту и прочие технические параметры.
- Алёна, почему вы ушли из авиации?
- Потому что два авиатора в одной семье – это слишком. И мы на семейном совете решили, что мне 25 лет работы бортпроводником достаточно. Для меня на первом месте всегда была семья. Некоторое время мы с мужем одновременно работали. Однажды у нас была такая ситуация. У нас было рандеву на Босфоре. Дима тогда летал на самом большом грузовом самолете. Он ехал в гостиницу из аэропорта, а я, наоборот, из гостиницы в аэропорт. И мы на Босфоре рукой друг другу помахали - и разъехались. Авиаторы обычно очень сильно переживают, когда уже перестают летать. Но я легко «спустилась». Сейчас супруга провожаю, встречаю. Видимся почти каждый день, за исключением командировок. Когда он уезжает в другие страны, города на несколько дней, мы всегда созваниваемся в Skype, Viber. Всё время на связи.
- Алёна, когда вы работали, попадали в такие непростые ситуации в небе?
- Однажды и в самом начале моей летной деятельности. Мы должны были приземлиться в Москве. Была зима. Командир увидел, что на полосе снегоуборочная машина чистит площадку. Мы ушли на второй круг и потом благополучно приземлились. Тогда я очень сильно испугалась, но после этого летала еще 20 с лишним лет.
- Дмитрий Олегович, что нужно делать, чтобы взять себя в руки в экстренной ситуации?
- Ух ты, елки мои. Я даже не знаю. Как уже говорил, страшно мне не было. Если бы я орал в кабине, то накалил бы обстановку и нервировал экипаж. Я всегда привык работать спокойно. Бывает, иногда хочется заорать. Наверное, я выплеснул все свои вопли, когда работал в авиационной академии, учил летать студентов. Вот тогда наорался на ребят. Бывало, и подзатыльники ученикам давал. Но на борту пилот должен быть спокойным. Мои студенты уже командиры в «Эйр Астане» и других авиакомпаниях.
- Он у вас дома тоже всегда такой спокойный? – обращаюсь к супруге.
- Он всегда выдержанный, тактичный, мудрый, спокойный. Если бы мой муж думал о семье и о себе, может, исход был бы другой. Хорошо, что он умеет собраться и думать только о том, как выбраться из ситуации.
- Сейчас перехвалишь, и я мороженое попрошу, - смущается пилот.
Дмитрий Родин ждет, когда завершится расследование, и его снова допустят к полетам.
