Занимательная история Казахстана от Андрея Михайлова
Шымкент, или Чимкент (большую часть своей славной истории он во всех источниках начинался на "Ч"), интересен во всех своих хронологических проявлениях. Но сегодня мне хотелось бы покопаться в том отрезке длинной жизни столицы нашего юга, которая приходится на самое начало XX столетия. Выяснить, чем славился город в эпоху, предшествовавшую великим социальным потрясениям, как и чем жили тогда его горожане.
Невольное желание путника "избрать Чимкент местом своей оседлости"
О том каким был Чимкент в самом начале XX века, рассказывает И. И. ГЕЙЕР в своём "Путеводителе по Туркестану" (Ташкент, 1901):
"...Из всех уездных городов Сыръ-Дарьинской области Чимкент, бесспорно, самый красивый. Счастливое сочетание холмов и долины, ими окаймляемой, в связи с роскошною растительностью искусственных насаждений производит художественное впечатление, и пока сквозь красивую внешность не выступит однообразие скучной провинциальной жизни, город настолько привлекает к себе путника, что у последнего является невольное желание, в случае необходимости выбора постоянного жительства в уздах области, избрать Чимкент местом своей оседлости. Хорошо устроенный базар, прекрасная вода, сравнительно умеренная температура лета сделали Чимкент санитарным пунктом, куда ежегодно стекается много больных. В городе имеется хорошо устроенная потребительная лавка, два-три туземца огородника, прекрасный, хотя и запущенный общественный сад (Чернявский) со множеством живописных уголков, превосходная вода из Качкаратинских ключей и, наконец, небольшое общество местной интеллигенции с общественным собранием во главе. Из достопримечательностей достойны упоминания: памятник убиенным воинам, сооруженный на высоком холме, господствующем над всем городом; таран, подающий воду на 30-саженную высоту для поливки церковной площади и солдатской слободки, казенный питомник (в нём стоит общественное собрание) и наконец, сантонинный завод - капитальное здание из жжённого кирпича, построенное по всем правилам современной техники.
Экономическое значение Чимкента заключается в следующем. Он питает Ташкент лучшей сайрамской пшеницей и чистым коровьим маслом; волжские сукновальные фабрики получают отсюда шерсть; Москва - мерлушку, заграничные заводы кожи, колбасники и инструментальные мастера - кишки и, наконец, целый мир — противоглистное средство, известное в меню аптекарской кухни под именем сантонина.
В перечисленных отраслях торговля сосредоточена главным образом в руках казанских татар, беззастенчиво эксплуатирующих кочевников. Торг с последними ведется в обмен на мануфактуру. Народонаселение города состоит из 10 756 человек. Из них 5 932 мужчин и 4 824 женщин; подавляющее большинство жителей - сарты.
...Гостиниц нет; проезжающее останавливаются на почтовой станции".
Привлекает многих туркестанцев, здоровых и больных...
В "станционную эпоху" город стоял на оживлённом почтовом тракте. И все приезжающие в Ташкент со стороны Оренбурга автоматически проезжали и Чимкент. Но железная Российско-Туркестанская железнодорожная магистраль прошла стороной (через Арысь), и какое-то время Чимкент пребывал несколько на отшибе. Что отразилось в неспешных темпах его развития. Так что за 10 лет он поменялся незначительно. О чём повествует XIX том капитального географического описания "Россия" ("Туркестанский край", 1914), авторы которого где-то вынуждены повторять предыдущие источники:
"Чимкент (зеленый город), лежащий в холмистой местности (...) является лучшим уездным городом Сырь-Дарьинской области и весьма значительным торговым центром. Население Чимкента (в 1908 году 15.116 душ обоего пола, в том числе 7.669 мужчин и 7.447 женщин) состоит главным образом из туземцев, сартов и киргизов, и около 2.000 русских. Домов 8.422, церквей - 2, мечетей – 36, казённый питомник с общественным собранием, городская библиотека имени Пушкина, низших учебных заведений - 18, в том числе два русских училища и 16 мусульманских мактабов, уездные учреждения, военный лазарет, городской сад (Чернявский) и т. п. Гостиниц нет. Городские доходы составляли в 1908 году 47.800 руб., расходы 31.200 руб. Достопримечательностями Чимкента являются: памятник воинам, павшим 22 сентября 1864 года при взятии города у кокандцев русскими войсками под начальством генерала ЧЕРНЯЕВА, и хорошо устроенный сантонинный заводь (40 рабочих) наследников купца САВЕНКОВА, снабжающий почти весь мир сантонином. Из других промышленных заведений следует отметить несколько хлопкоочистительных, а также мыловаренных, свечных, кожевенных и кишечных заводов, причем, однако, все эти заводы кроме хлопкоочистительных имеют кустарный характер. Торговое значение Чимкента довольно велико; предметами вывоза из него являются: пшеница, масло и другие молочные продукты (в Ташкент), кожи, шкуры, мерлушки, шерсть, кишки, скот (лошади), сантонин, хлопок и т. п. Торговля находится главным образом в руках казанских татар. Живописное местоположение, много древесной растительности в русской части города, хорошая ключевая вода и сравнительно умеренная температура лета (высота города 1.650 фут. над уровнем моря) привлекают в Чимкент на лето многих туркестанцев, здоровых и больных, причем последние приезжают обыкновенно сюда для кумысного лечения. (...) Невдалеке от Чимкента, в стороне от почтового тракта, лежит крупное туземное селение Сайрам, район котораго славится хорошими лошадьми".
Мало что добавляет и появившийся в тот же год масштабный труд "Азиатская Россия" (т. 1, 1914):
"Чимкент в торговом отношении уступает Аулие-ата. Из местных заводов заслуживает внимания лишь сантонинный заводь, снабжающий государства всего мира сантонином (цитварным семенем). Чимкент расположен в живописной местности, богат садами и, благодаря хорошей воде, а также сравнительно умеренному лету, служит дачным местом для многих туркестанцев, приезжающих сюда лечиться кумысом".
Итак, что можно вывести об интересующем нас вопросе из официальных источников?
1) Чимкент – являлся самым красивым городом Сыр-Дарьинской области;
2) Чимкент, отличающийся здоровым климатом, являлся своеобразным курортом всего Туркестана;
3) Чимкент, благодаря сантонину, спасал мир от глистов
Разделённое мнение французов: Приятное место... Не представляющее интереса для путешественников!
А теперь попытаемся взглянуть на город глазами тех, кто видел тот "старый Чимкент" походя, но оставил нам свои впечатления. Впечатления, которые зависят не только от восприимчивости авторов, но и от множества иных факторов (время года, погода, усталость, взгляды и т. п.). В этом отношении у нас имеется уникальная возможность оценить разницу взглядов двух близких людей на один предмет, наблюдаемый ими одновременно. Обратимся к запискам французских ориенталистов, супругов Ужфальви, которые, правда, путешествовали несколько ранее рассматриваемого нами периода, но застали Чимкент примерно в том же виде (неторопливость развития города мы оценили выше).
Итак, он - Ш. Е. УЖФАЛЬВИ де МЕЗЁ-КОВЁЗД ("Сырдарья – Зервашан. Стране Семи рек и Западная Сибирь", Париж, 1879):
"...Я не остановился в Чимкенте, поскольку этот город не представляет для путешественников никакого интереса. Все места проживания сартов похожи одно на другое: жалкие глинобитные мазанки цвета грязи, без окон на улицу, узкие, извилистые и невероятно грязные улочки, оживленные базары, ни души на отдаленных улицах; то здесь, то там встречается здание мечети или медресе, за редким исключением едва ли более высокое, чем все остальные домишки, выстроенное в ничем не примечательном стиле"...
И она - парижанка Мари де УЖФАЛЬВИ-БУРДОН ("Из Оренбурга в Самарканд"):
"...Вечером, около шести часов, Чимкент предстал перед нами, окруженный деревьями. Местные путешественники, легко узнаваемые по широким халатам и тюрбанам, спокойно передвигались по городу, кто верхом на лошади или на ишаке, кто на верблюде, с видимым удовольствием воспринимая его покачивания. Нам доставило радость и это необычное уличное движение, и вид телеграфных столбов.
Чимкент показался мне приятным местом: форт расположен на возвышенности, его опоясывает зеленый газон, которому заходящее солнце придает особенно нежные тона. При свете дня город представляет собой смешение русских и азиатских жилищ под жарким солнцем, привносящим гармонию в белые и серые тона и уравновешивающим убогость одних радостным видом других.
В Чимкенте ("Зеленый город") живут сарты и ставшие оседлыми киргизы. В Центральной Азии сартом называют любого горожанина или сельчанина, ставшего оседлым земледельцем... Когда киргиз или узбек поселяется в городе или в сартской деревне, его потомки становятся сартами"...
Константин Скрябин: Мы прожили в Чимкенте два года
Но самое занимательное, что может подвернуться историку при изучении объекта – живое свидетельство того, чья жизнь была накоротко связана не с какими-то мгновениями и наскоками (хотя и такие мимолётные впечатления всегда несут в себе массу открытий), а с годами "погружения" в глубины изучаемого предмета. Субъективно-пристрастные оценки и суждения по поводу объективной реальности. Горожане того Чимкента, увы, оставили после себя мало подобного. Однако взглянуть на него глазами горожанина у нас всё же получится. Призвав в помощники одного из самых известных чимкентцев прошлого века – академика СКРЯБИНА.
Константин Иванович Скрябин (7.12.1878 – 17.10.1972), основоположник советской гельминтологии, (о его связи с нашей республикой я рассказывал ранее) начинал свою научную деятельность в Казахстане. Скромным ветеринарным врачом. И хотя основная часть его деятельности прошла в Аулие-ате (где даже есть дом-музей академика), первые годы он прожил именно в Чимкенте.
Итак, вот что писал Константин Иванович в своих пространных мемуарах:
"...Мы прожили в Чимкенте два года. В те времена это был уездный городок с 12 тысячами жителей. Для многих туркестанцев Чимкент был своеобразным курортом. Расположенный в живописной местности, он весь утопал в зелени, летом здесь была сравнительно умеренная температура и имелась прекрасная ключевая вода...
...До моего приезда во всем огромном Чимкентском уезде был единственный ветеринарный врач - ИВЛЕВ; он и лечил скот, и был профилактиком, и эпизоотологом, и санитарным врачом.
Прибыв в Чимкент, я организовал ветеринарный пункт. Мы разделили обязанности. Ивлев обслуживал местное животноводство, а я - гуртовый скот, промышленный, передвигающийся по территории края...
...Жили мы в Чимкенте в маленьком глинобитном "особняке", который стоял на перекрестке двух улиц, представлявших собой зеленые площадки, поскольку никто по ним не ездил и мало кто ходил. Платили мы за него 15 рублей в месяц. В этом домике протекала наша хотя и несложная, но все же относительно культурная жизнь. Мы были молоды, жизнерадостны, приветливы, мы любили людей; а эти качества, в свою очередь, заставляли и других к нам хорошо относиться! Мы выписывали газеты, журналы, ветеринарные издания, следили за новинками литературы; каждый вечер с карандашом в руках мы от корки до корки прочитывали "Русские ведомости", подчеркивая все наиболее интересное.
Нас окружало разнокалиберное общество - весь чиновный мир Чимкентского уезда, с которым мне приходилось вступать в те или иные служебные отношения. Однако постепенно начался отсев тех, с кем мы не имели ничего общего. В результате мы стали поддерживать знакомство с небольшим, но наиболее культурным кругом чимкентских жителей. Это был молодой лесничий ТРУБИЦЫН, питомец Петербургского лесного института, который рассказывал много интересного о своих работах в саксаульных зарослях Кызылкумской пустыни. Это были врачи ЕЛКИН и ГЕРЦЕНШТЕЙН, с ними мне приходилось постоянно обсуждать вопросы медицины и общей патологии; КОМАРОВ, немножко этнограф, отчасти ирригатор, с огненно-рыжей лохматой шевелюрой, вечно недовольный, мятущийся искатель. Он пользовался авторитетом среди узбеков и защищал их интересы как в судебных учреждениях, так, по мере возможности, и в туркестанской периодической прессе, за что слыл политически неблагонадежным.
Наши друзья любили навещать нашу маленькую семью, у нас всем было спокойно и уютно.
...Так и текли дни, недели, месяцы. Я делил время между работой, статьями и семьей. Тем более что семья наша выросла. В июне 1906 года родился первенец. Мы назвали его Николаем. Теперь наш маленький домик стал нам тесен, и мы переселились в более просторный дом, принадлежавший узбеку ТЕЛЕБАЕВУ. Дом этот был расположен у самого восточного края города, на пыльном Ташкентско-Верненском тракте...
...Увлекали меня и этнографические сюжеты: я с интересом всматривался в быт узбеков и казахов, посещал базары, народные праздники, "тамашу"; осматривал старинные мечети, склепы и по возможности запечатлевал все виденное на фотопластинку.
Поразил меня до чрезвычайности один эпизод в Сайраме. Упитанный казах, оказавшийся знахарем, "лечил" женщин-узбечек и казашек от бесплодия таким "методом": казашки лежали на земле, а он перешагивал через них и каждую трижды бил нагайкой. Познакомившись с этим "сокуч" (что означает "бьющий") и выпив с ним за компанию в чайхане изрядную дозу чая, я после длительных уговоров получил согласие на фотосъемку. Соответственная статья с приложением фотоснимка была мной опубликована в "Вестнике общественной ветеринарии"...
...Мы с Лизой (Елизавета Михайловна СКРЯБИНА, супруга – А. М.) полюбили этот край, нам нравились его своеобразие и красочность. В летний вечер, когда спадала жара и я на верховой лошади возвращался домой, я любил останавливаться на возвышенности и смотреть в безбрежную степь, исчерченную узкими пыльными тропинками, расходящимися веером от Сайрама к отдаленным кишлакам. Погоняемые чабанами, двигались по пыльным тропам отары овец, тщедушные ослики тащили на себе дюжих седоков, жестикулирующих и оживленно обсуждающих результаты базарной сделки. Точь-в-точь, как это изображено на картине ВЕРЕЩАГИНА...
...Вторая половина 1907 года была для нас тяжёлой. В июле родилась и вскоре погибла от сепсиса наша дочь Ася. После родов тяжело болела Лиза, и в это время Николушка заболел энтеритом. Медицинское обслуживание в те времена было очень плохим, особенно на окраинах. Положение сына было опасным, и я вместе с ним и няней выехал в Ташкент к видному педиатру доктору БРОВЕРМАНУ. (...) В Чимкенте у сына вскоре произошел рецидив, и в октябре 1907 года он скончался. На чимкентском кладбище так нелепо и неожиданно выросли маленькие могилки Николая и Ксении Скрябиных…
...Снова мы с Лизой остались одни, потрясенные случившимся. Чимкент потерял теперь для нас интерес и всякую значимость; ум говорил о необходимости покинуть этот город, переменить обстановку, а сердце тяготело к этой земле, где были похоронены наши дети"...
Андрей Михайлов - писатель, автор серии книг "Как мы жили в СССР".
ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ ВЫ МОЖЕТЕ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!
