Когда в дом Кайыпа пришла радость, одна крайне справедливая и отзывчивая пожилая женщина решила взять дело в свои руки
В ауле Онер работал только один магазин. Он принадлежал семье Кайыпа. Кайып и его жена Сандугаш были предприимчивые. Им помогали три дочери. Прибыль в основном приносили хлеб, сахар и водка. Но Кайып с женой старались, чтобы люди покупали и приятные душе продукты: йогурт с черносливом, зефир в шоколаде, бананы, киндер-сюрприз, хороший шампунь, даже ежедневные прокладки. Что не удавалось сбыть, оставляли для себя и дочерей. Еще у них дома был душ и унитаз, а во дворе - сад и качели, вместо огорода.
Кайып обычно давал в долг и вел аккуратный журнал, а Сандугаш собирала эти долги в конце месяца. Сандугаш в ауле никто не любил. Соседи называли Кайыпа жаны жомарт, Қақаң (щедрая душа). Сандугаш по-другому никак не называли.
Однажды с их старшей дочерью Жаннат случилась беда. Одноклассники выманили девочку, под улюлюканья залили в горло бутылку водки с димедролом. Затем раздели, включили музыку и сняли на телефон “ұятсыз кино”. Обездвиженное тело дочери Кайып нашел перед дверью своего магазина. А через два дня увидел видео, которое уже гуляло по аулу. В местной полиции отказались возбуждать дело. Сказали, что на видео не видно лиц парней. “И вообще, девушка не звала на помощь, не кричала, не дралась. Значит сама “эт самое, андай”. Посоветовали родителям следить получше за остальными дочерьми и не позориться.
Кайып не знал что делать. Днем ходил как в тумане, ночью задыхался в подушку. Так плакал, чтобы жена не видела. Но смириться не смог. Подал все-таки в суд, но судья сказал то же самое. Мол, успокойтесь, дорогой отец, веских доказательств у вас не имеется. Честь дочери уже не вернуть, а мальчикам обрубать будущее из-за личной обиды не есть правильно, не делается так у нашего народа, не к лицу это нам. "Адамгершіл болайық, кешірімді болайық!" (Давайте, будем человечными. Давайте, уметь прощать!)
В зале суда родственники парней давали Кайыпу с Сандугаш добрые советы, как воспитывать дочерей. Адвокат приправлял мудростями: "Негоже соседям и братьям ругаться из-за шалостей молодежи". Потом к Кайыпу домой пришли другие соседи и успокаивали: “Болары болды, қой енді” (Что прошло, то прошло, успокойся).
Никогда Кайып не чувствовал себя таким одиноким. Однажды вечером встал со стола, взял ружье и вышел из дома. Сандугаш побежала за ним. Начала кричать, умолять, звать на помощь. Подошедшие жители избили Кайыпа и отобрали ружье. После этого в ауле ополчились против семьи Кайыпа. Называли его упрямым дураком. Ругали, что родители не следят за подолом дочери, а развратница портит их сыновей. "Не знает на ком сорваться, лучше бы собственной дочери голову оторвал". Прежде люди только шептались, а теперь начали приходить домой, устраивать разборки. Кто-то написал на заборе магазина "Жалепхана". Семья стала изгоем.
Прошло полгода. Хлеб и водка, продаваемые в магазине Кайыпа, смягчили людские сердца. Слухи поблекли, потеряли сок. Бесстыжих простили. В доме Кайыпа все стало по-другому. Отец не разговаривал с дочерью. Не мог даже имени ее произнести. Говорил "қыз” и только со своей женой. "Қыз қалай? Қыз келді ма? Қызға айтшы". Вначале Сандугаш просила дочь уходить в школу на полчаса раньше, пока отец не встанет завтракать, и приходить на полчаса позже, пока семья не закончит обедать. Но позже Жаннат стала кушать вместе со всеми. По вечерам она сидела в своей комнате. Впрочем, если не считать хождение в школу, несчастная все время сидела в своей комнате. Сандугаш решила, что дочери в ауле жизни не будет и в конце учебного года отправила Жаннат к родственникам в город. Поступать на кого-угодно. Когда она уезжала, Кайып ничего не сказал на прощание. Жаннат поступила на ветеринара и получила комнату в общежитии. После второго курса даже перевелась в Астану. Чтобы подальше от дома.
Прошло еще четыре года. В Астане Жаннат познакомилась с парнем. Они влюбились. Когда пришла пора жениться, родители жениха захотели познакомиться с родителями невесты. Жаннат не могла отказаться, ведь это традиция. Кайып обрадовался новости о замужестве дочери, но не подал виду. Сандугаш не находила места от счастья и тревоги одновременно. "Наконец мучения закончились, дочь нашла свое место".
Кайып не мог спать. Он мучился. Ведь ему предстояло встретиться с дочерью. За четыре года, ему казалось, она стала чужой. Сандугаш ругала мужа: "Хоть проводить ее надо как полагается! При живых родителях как сирота!". С тревожными мыслями Кайып боролся руками. Начал грандиозный ремонт. За три месяца построили отдельную кухню со столовой, поменяли окна и двери, покрасили и отбелили все что можно было покрасить и отбелить, установили новый забор, разбили цветник на весь двор и поставили скамейки, которые Кайып смастерил сам. За два дня до приезда кудалар в доме начался "кипиш". Зарезали лошадь и два барана. Кайып хотел, чтобы мяса было столько, сколько никто ещё не видел. Чтобы в бешбармаке не было видно теста. Для одного только саркыта закоптили целого барашка. Кудалар приехали. Жених выглядел восторженным, будто выиграл в лотерею. На приветствия отвечал "рахмет, рахмет" и переобнимал человек шестьдесят. Жаннат была уже беременна, тоже счастливая, на себя прежнюю совсем не похожая. Молодые собирались уехать в свадебное путешествие в Дубай сразу после кудалыка, а потом жить в собственной квартире в Астане.
В ауле новость о замужестве дочери Кайыпа вызвала ажиотаж и бурные споры. Кто-то говорил, что девочка заслужила и желал ей счастья, другие считали, что это сказка, которая закончится, когда с невесты слетит маска. Она ведь не сберегла честь, это не может никому сойти с рук. В разгаре такого спора люди откопали то видео. Одна крайне справедливая и отзывчивая пожилая женщина решила взять дело в свои руки - донесла о случившемся отцу жениха, показала видео с телефона своего внука. Отец жениха не понял, что ему показывают, а потом его хватил удар. Как мужчина пришел в себя, кудалар молча начали собираться. Братья насильно затолкали жениха в машину и увезли в город. В доме стояла мучительная обстановка. К столу подали тот самый бешбармак, в котором от обилия мяса не было видно теста, но к еде никто не притронулся. "Ойбай, ойбай", - шептались женщины. Родственники жениха уже стояли у дверей. Один мужчина среди них сконфуженно прощался. Благодарил за подготовку, просил прощения за неудобства. Говорил: "Ондай болады, мы ничего не знали, нас тоже поймите".
В шумихе никто не заметил, куда пропал Кайып. Когда он узнал про видео, то убежал из дома. Через час появился пьяный в стельку. В ауле прежде не видели его в таком состоянии. Сандугаш начала плакать. Кайып загородил выход, хотел обнять отца жениха, но не получилось. Он посмотрел гостю в лицо и вдруг начал петь. Какую-то немыслимую, неподходящую к обстановке, веселую песню. Женщины подхватили куплет. Кайып пел громко, с надрывом, как никогда раньше не пел. И слезы отчаяния лились из его глаз. Как сумасшедший он сел на колени, схватил руку мужчины, силой приложил к своему лбу и стал целовать. Умолял послушать хоть минуту. Отчаянно клялся, что вырастил хорошую дочь, что она всегда была хорошая, что она у них золотая. Что судьба послала ему горе, с любым может такое случиться. "Адамгершіл болайық! Кешірімді болайық!" (Давайте будем человечными. Давайте уметь прощать!). Говорил, что не делается у нас у казахов так, нельзя молодым обрубать будущее, нельзя переступать через беременную женщину и младенца внутри нее. Отец жениха впал в еще больший ступор. Кудалар уехали. Мясо, под которым не было видно теста, так и осталось остывать на столе.
Фото: porosyasha/pikabu.ru
