Самая ожидаемая рецензия года: Салима Дуйсекова прочитала книгу Баян Есентаевой (Максаткызы) «Баян. Обо мне и не только»
Наконец-то! Сошёлся пасьянс из тысячи колод, подумала я, узнав, что Баян ЕСЕНТАЕВА написала автобиографическую книгу. Вот она, персона, способная взорвать мглистую тишину здешней литературной лощины. Вот судьба, перипетии которой захватят любого читателя, будь он хоть угрюмый баянофоб, изрыгающий грязные анафемы в её адрес, либо самый чувствительный её поклонник из мелкой офисной плотвы. Чаще поклонница.
Собираясь на презентацию книги, я слегка беспокоилась. В объявлении значилось – второй этаж «Достык Плаза», атриум. Не заплутаю ли в сверкающих чертогах этого храма потребления? Напрасны были треволненья. Говорливым ручейком стекалась к атриуму (слово-то какое, древнеримское) целевая аудитория – юные мамаши с мелкокалиберной малышнёй на руках и в чревах и голенастые баянообразные барышни на кошмарных каблуках. Следуй за мной – цокали копытца…
Количество беремняшек на презентации несколько даже озадачило. Какая связь между особым состоянием женского организма и литературным экспериментом гламурного персонажа – вот задачка для пытливого физиолога и социолога, коли найдутся такие.
Ждать пришлось долго.
И когда, наконец, девичье поголовье пригладило пёрышки, подмазало клювики, расселось по ветвям и угомонилось, – явилась Баян в палевом платье под руку с кучерявым легко опознаваемым объектом.
«Эффектное появление вкупе с эффектным нарядом – мощный инструмент». Это цитата из книги.
Высокий, как семафор, Алишер ЕЛИКБАЕВ включил зелёный свет: задавайте вопросы и получайте автографы, дамы! Спросили дамы. «Как вы ухаживаете за собой?» Я поднялась этажом выше и купила скользкий прохладный томик.
***
Баян любит всё красивое, это очевидно. Чистенькое, гладенькое, ладненькое. Удивительна её память даже на детсадовские «луки» - гольфики с помпончиками, платьица, шубки, пальтишки, галстучки, стразики и бусинки, раздобытые бабушкой в эпоху тотального дефицита.
«…Вообразите себе: полосочки узенькие-узенькие, какие только может представить воображение человеческое, фон голубой и через полоску всё глазки и лапки, глазки и лапки, глазки и лапки...»
О, эти суффиксы «очк-ечк», «оньк-еньк», как вы ловко извлекаете из светской львицы восторженную гризетку!
Через затуманенные гипюром и шифоном окуляры, сквозь глазки и лапки Баян в упор не видит время, эпоху. О себе, о себе, о себе. Клубятся разномастные кавалеры всех сословий, от бандита до школьного учителя. Причём учитель привозит ей из Москвы французские духи… Хм. А, впрочем, почему нет. Если дышащий духами и туманами учитель поступает на службу в рядовую уральскую школу после окончания московского вуза (!), то почему бы ему не дарить приглянувшейся ученице флаконы Climat с ворохом девчачьих безделиц в придачу? Лямур, он такой. Он пусть и слеп, но хоть треснет, а сделает нам красиво. Невыносимо красиво: «Никто тогда не носил накладные карманы!» Это Баян про то, как задавала в школе тренды и моды. Рабочие пчёлки швейных ульев пугаются: «Не умеем мы такое шить!» Девочки чахнут от злобы, мальчики штабелями складываются к ногам. «У меня появилась целая плеяда телохранителей».
Фурор, хоррор, в учительской ор. Поклонение, обожание, едва ли не жертвенное заклание, тумаки, крашеные коготки и прочие детали «опущения».
Все кавалеры непременно хотят жениться. Впрочем, некто Лёша стоически упорствует, отказываясь от нецелованной барышни. Уступка жанру. Иногда Баян как бы спохватывается и делает пару небрежных книксенов простой публике:
«Я ни в коем случае не хочу сказать, что для меня было унизительно учиться «среди рабочего класса». Они были хорошие, но мне просто не о чем с ними было говорить. У меня было другое воспитание и восприятие мира».
Педагогини, скорбно смежив усталые веки, выговаривают маме Баян – «ваша дочь буржуазно воспитана». А я бы сказала, что педагогические приёмы её родителей самые что ни на есть мещанские. Чего стоят пошлейшие мáксимы мамы, изрекаемые с интонациями коммунальной розы моисеевны: «Хозяйку определяют три вещи - постель, помойное ведро и кастрюли».
Странно, что из священного списка выпали унитаз и носки мужа.
Вот она учит Баян пришивать воротнички к школьной форме: «Это ты будешь делать сама раз в неделю. А я тебе показываю в первый и последний раз». Позже муж будет муштровать супругу: «Почему вазочка с вареньем несвежая, с потёками?»
Как закалялась сталь - ни дать ни взять. Цепкая, хваткая девушка рисует себе цветными мелками трудную биографию – через тернии к звёздам. Примечательно, что она говорит дочерям после эпизода в казино, где супруг активно сучил руками и ногами во все стороны: «Скажите папе, что он теперь звезда».
Понятно, что сказано с сарказмом, но всё равно - каков проговор: «звезда» в её понимании любой, кто так или иначе прославился. Или ославился.
Сцена воссоединения с возлюбленным будто списана с самых плохих дамских романов: «Следующие пять дней меня никто, кроме него, не видел. Это были бесконечно волшебные пять дней. Номер с розами и свечами – как в кино, он подготовился, он ждал».
Хотя бы не выложил на ложе сердечко из лепестков, и то ладно.
Баян хочет жить смело, экстравагантно, не по лжи, изводя товарок по тусовке на нервическую праведную слюну. Предательница. Хочет быть лучше их. Они-то, берегини в немарких одеждах, привыкли блудить втихую. Продолжая при этом жить с быковатыми мужьями. Им бы, может, тоже хотелось бы так – с любимым, в ночь, прочь. Только где ж они тогда харчеваться будут?
Ату её за это!
Живёт Баян отважно, а книгу пишет осторожно, с оглядкой, подкрахмаливая и подсинивая бельё. С рюшечками. Тщательно замывая пятна, неизбежные там, где всюду страсти роковые и от судеб защиты нет.
***
У Дины РУБИНОЙ в новом её романе описывается атмосферное явление, один из ветров Камчатского края. Местные называют его «Бабий ветер». Возможно, это просто выдумка Рубиной, всё-таки она писатель. Нам это неважно, живописен сам образ:
«…Веселый такой, слегка морозный ветерок редко случается, в месяц – считаные дни. Вот хозяйки и ждут его, как манны небесной, и чуть задул, перестирывают всё белье в доме, развешивая во дворах, на крышах и балконах… Вся округа плывет под парусами простыней и пододеяльников».
Сочинение Баян – тот же бабий ветер. Постирать, выполоскать, отжать и развесить хлопающее на ветру бельё – нате вам! Всё равно от людей на деревне не спрятаться, нет секретов в деревне у нас.
Жалко, что написано слабо. Не бьётся пульс. Когда круглосуточно и затратно работаешь на образ, кормя Инстаграм, не остаётся энергии на осмысление.
Был у Баян шанс написать дерзкую книгу. Резкую, правдивую, пронзительную.
Не получилось.
Может, в следующий раз?
