Они вместе уже двенадцать лет, у них трое детей, которые откликаются на «мое счастье», потому что Лина называет так всех домочадцев
Для любви и счастья надо много трудиться, их нужно искать, их следует заслужить, их необходимо выстрадать. Так или примерно так думают очень многие люди. И когда счастье и любовь вдруг сваливаются, как снег на голову, не все готовы к такому повороту, не все их могут распознать, не все способны принять. Вот и Лина над своим счастьем сначала просто посмеялась.
Самое обычное утро
Своего мужа Кайрата Лина называет не иначе как «мое счастье». Они вместе уже двенадцать лет, у них трое детей, которые тоже откликаются на «мое счастье», потому что Лина называет так всех родных домочадцев.
Но когда-то она жила вдвоём с Тимуром, своим старшим сыном. Про нее говорили «мать-одиночка», и сама она, как признается, была уверена, что любви больше не будет, ей надо работать и растить сына, и только в этом весь смысл её жизни.
Ни на какие романтические отношения она не была настроена. Но однажды ранним зимним утром в дверь позвонили.
- Как сейчас помню, было шесть утра, - вспоминает Лина. - Я посмотрела на будильник, поставила его на тумбочку. Тимур так сладко спал в своей кроватке, ладошка под щекой. Такой маленький, такой хороший.
В еще полутемной комнате было тепло, сонно, тихо. И в этой утренней тишине как-то по-особенному уютно тикали часы, посапывал Тимурка. Обычно Лина вставала в половине седьмого. И до Тимуркиного подъема успевала заправить кровать, принять душ, поставить чайник, поджарить гренки или приготовить омлет или овсяную кашу. Она специально рассчитала утреннее время так, чтобы они завтракали с Тимуркой не торопясь, не на бегу, а спокойно и хорошо. За завтраком пили свежезаваренный чай с молоком и рассказывали друг другу сны. Причем Тимурка нередко начинал фантазировать и придумывал продолжение своих снов прямо за столом, унося свое и мамино воображение в такие диковинные дебри и миры, что на какое-то время оба забывали, что завтрак уже пора заканчивать и нужно начинать новый день - Тимурке отправляться в детский сад, а Лине в ее адвокатское бюро. Первой спохватывалась Лина.
- Тимур, заболтал меня опять! - смеялась она. - Ты точно станешь писателем-фантастом, когда вырастешь!
- Нет, я буду адвокатом, как ты, - важно отвечал Тимурка, и, помолчав, добавлял, - и как папа.
Лина работала с Тимуркиным отцом вместе, но у него была другая, своя семья.
Это был короткий роман
Конечно, говорили за завтраком не только о снах, но и о том, что будут делать в предстоящие выходные, спорили о том, чем Тимке лучше заниматься, когда он в следующем году пойдет в школу - музыкой или спортом. Лина говорила, что обязательно купит пианино и запишет Тимурку в музыкальную школу. Тимурка бухтел в ответ, что пианино - это девчачье, а ему нужен мяч и футбол.
Лина смотрела на спящего сына с нежностью и болью. Тимуркиных друзей - Сашу, Анвара, Максима привозили в детский сад папы. Завидовал ли им Тимурка, она не знала, точнее, боялась знать. Он хоть и был маленьким, никогда не задавал вопросов: «А почему папа не живет с нами?», «А почему меня папа не отвозит в детский сад?», «А папа придет ко мне на утренник?».
Тимурка даже не спрашивал, когда вообще придет папа. А он приходил редко, не чаще одного раза в месяц, ненадолго. Приносил йогуртовый торт, новые книжки для сына и очень симпатичные и неожиданные подарки к праздникам, всегда с какой-то выдумкой. Так что Тимуркины диковинные фантазии - это, скорее всего, наследственное. На Арсена, Тимуркиного отца, Лина не обижалась.
- Это был короткий роман, - говорит она с иронией.
Роман, наверное, мог быть и длинным, и даже очень счастливым, во всяком случае, начинался он ярко, красиво, необычно. Но беременность Лины не входила в планы Арсена. Не планировала ее и Лина. Но так случилось. Первая испуганная мысль о том, что надо избавиться от этой беременности, вдруг повергла ее в такой необъяснимый и тягчайший ужас, что она уже испугалась самого этого ужаса, того, что он вообще бывает, вообще возможен и вдруг когда-нибудь еще повторится.
«Мой ребенок и ребенок Арсена, - сказала она себе. - Как удивительно! Это просто счастье!»
Даже если родишь тройню
- Лина, ты прекрасно знаешь, у меня жена и две дочери, - сказал Арсен. - Даже если ты родишь тройню, и все они будут мальчиками, я не брошу своих. Прости.
Арсен тогда собрался уйти из их бюро, искать работу в другом месте, но она зашла к нему в кабинет, закрыла за собой дверь и, глядя прямо ему в глаза, сказала:
- Не делай этого, прошу тебя. Я обещаю, что никогда не буду упрекать тебя, не стану навязывать тебе ребенка, не стану навязываться тебе сама, не буду ничего просить и требовать. Мы, как и раньше, будем просто коллеги. Я хорошо понимаю, что тебе не нужен мой ребенок. Но он нужен мне. И если ты захочешь его знать, видеть, общаться, я буду очень рада этому. Если нет - никаких обид и претензий ты не услышишь. Прости, что так все получилось. И спасибо тебе!
Их отношения на этом закончились.
«Ну и дура ты, Линка! - возмутились тогда подруги. - Ты же сама себя на муку обрекла! Будешь видеть его каждый день! Раз так, пусть бы валил себе куда подальше, счастье такое! С глаз долой, как говорится, из сердца вон! Может, и забыла бы его. А ты что сделала?»
«А ведь хитрая какая! - решили другие. - Тихо так, постепенно - и перетащит мужика к себе. Каждый день на глазах друг у друга, куда он денется - приручится! Тем более зная, что она родила его ребенка».
Но на то, что Арсен вдруг однажды придет к ней и Тимурке насовсем, Лина не рассчитывала. Она хорошо помнила его счастливые, восторженные, солнечные глаза, когда он рассказывал ей о своих девочках, дочерях, и как темнели и печалились эти глаза, когда вдруг звонила его жена и говорила, что у одной из девочек поднялась температура. А что с ним было, когда старшая как-то бегала во дворе и сломала руку!
Но Лине было страшно потерять его совсем, страшно не увидеть его больше. И когда он все же остался работать в их бюро, ходила счастливая и думала:
«Все же не ушел! А это значит, что и я, и ребенок ему не безразличны, несмотря ни на что. Иначе бежал бы отсюда куда подальше. А он остался!»
Арсен пришел к ним через неделю после рождения Тимурки, как только их выписали из роддома. И с тех пор приходил хоть и нечасто, но постоянно. Приходил не к ней, приходил к сыну. Но все же по-настоящему у Тимурки не было папы. Лина никогда не пыталась выяснить, а что думает сам Тимурка о своем папе, какие чувства испытывает к нему, как воспринимает его, что говорит своим маленьким друзьям-приятелям о нем, если вообще, конечно, говорит. И она на самом деле боялась знать, завидовал ли Тимурка тем мальчишкам, которых в детский сад привозили папы. Она завидовала им сама. Это была жгучая зависть, а еще были обида и боль за сына, и чувство глубокой вины перед ним. Ведь это именно она устроила жизнь так, что не было у него папы. Особенно сильным это чувство вины стало в последнее время, когда Тимурка подрос.
Ранний звонок
И вот в то зимнее утро неожиданный резкий звонок в дверь напугал ее так, что еще целую минуту она сидела неподвижно на кровати, как прикованная, не в силах подняться. Тимурка крепко спал. За дверью подождали, а потом позвонили снова, и снова, более требовательно, более резко, нетерпеливо. «Разбудят ребенка!» - подумала Лина, и страх как-то сам собой улетучился, сменился раздражением и возмущением.
- Ничего себе! Шесть утра! Обалдели просто! - возмущалась она, пока шла к двери.
В дверь продолжали звонить.
- Кто там?! - сердито и громко спросила она.
- Это я, счастье, - послышался из-за двери молодой мужской голос.
- Кто?! Вы в своем уме?! Уходите сейчас же! У меня ребенок спит! Или я в милицию сейчас позвоню.
- Откройте, пожалуйста! Это очень срочно! Я счастье! - настаивал мужчина за дверью.
- А я сейчас буду вашим несчастьем! Уходите, потому что я уже звоню в милицию! - стараясь придать голосу как можно больше твердости, ответила Лина.
Открывать ему она и не собиралась.
- Вы не понимаете или плохо слышите меня? Я вам объясняю, я счастье, и это очень срочно! - тоже очень твердым, даже чеканным голосом проговорил мужчина.
«Нет, не пьяный», - поняла Лина и испугалась. Может, бандит какой. Хотя так нагло и громко ломиться в дверь бандит или грабитель не станет, кругом соседи. Мысль о соседях Лину приободрила. Она как-то сразу успокоилась и ответила:
- Это вы меня не понимаете или плохо слышите! Прекратите это хулиганство немедленно, и уходите!
- Я счастье! - еще громче и почти по складам произнес мужчина.
- Надо же! Вот радость какая! Счастье он! - уже с иронией ответила Лина.
- Да-да, счастье! - отозвались за дверью поспешно. - Срочно!
- Еще и срочное счастье! Прямо телеграмма-счастье! А может, вы все-таки уйдете?! Или я сейчас, пока еще милиция не приехала, своему соседу позвоню. Он военный!
- Военный? - переспросил мужчина, - Ваш сосед - военный? Майор Филиппенко?
- Да, Филиппенко, - удивилась Лина.
За дверью замолчали, потом покашляли и также чеканно, но уже смущенно ответили:
- Извините, пожалуйста. Я перепутал. Я к майору Филиппенко. Не подскажете, какая его квартира? Здесь ни на одной двери номера квартиры нет.
Лина открыла дверью. За ней стоял симпатичный парень в военной форме, строгий и смущенный одновременно.
- Следующая его квартира, - удивленно ответила Лина.
Парень отошел к соседской двери и позвонил.
- Кто там? - раздался вскоре недовольный женский голос.
- Я из части! - громко ответил парень. - Срочно!
Лина закрыла дверь. Тимурка стоял в коридоре, босой, и радостно улыбался.
- Мам, а кто там был? - с интересом спросил он.
- Да так, счастье приходило. И разбудило тебя все же, - смеясь, ответила Лина.
- Правда? - удивился Тимурка. - А какое оно, счастье?
- Понимаешь, у каждого человека свое счастье. И выглядит оно по-разному. Это, я думаю, было не наше, просто оно дверь перепутало.
- А к нам оно когда придет? Как выглядит наше счастье? - принялся допытываться Тимурка.
- Ко мне оно уже пришло, - поднимая его на руки, ответила Лина. - А выглядит оно вот как!
Она поднесла Тимурку к зеркалу, в котором улыбалась его довольная мордашка.
Пусть зайдёт!
В дверь снова позвонили.
- Счастье? - радостно спросил Тимурка.
За дверью стоял сосед, майор Филиппенко.
- Линочка, простите нас! - сказал сосед. - Переполошили вас с Тимуром.
- Все нормально, я уже не спала, - успокоила соседа Лина. - Не переживайте. Я совершенно не сержусь, - и добавила: - Вы его не ругайте, своего подчиненного. Ну, перепутал, бывает.
- Он тоже зайдет и извинится, - пообещал сосед.
- Ну, пусть зайдет, - улыбнулась Лина.
По дороге в детский сад Тимурка сочинял стишок про первый снег и санки.
- До вечера, мое солнышко! - сказала Лина, прощаясь и целуя его.
- «Солнышко»! - передразнил Тимурку его друг Саша, когда Лина ушла.
- Мама всегда так на меня говорит, - объяснил Тимурка. - Но на самом деле я счастье.
Четыре счастья
Кайрат зашёл и извинился.
- Он так смущался, - вспоминает Лина. - А я начала хохотать и сразу стала называть его счастьем. Пригласила выпить чаю.
А потом он пришёл снова, с тортом и с извинениями за то, что без предупреждения. Так и повелось у них пить чай почти каждый день.
- Он такой хороший! - говорит Лина. - Поженились мы через полгода после того скандального утра. Было у меня одно счастье - Тимурка. А теперь четыре - Кайрат, Тимур, Айша, Карина. Но счастья много не бывает.
