Сомнения подтвердились. Родители жениха не обрадовались неожиданным гостям
Силы на злость уже не осталось. Кайып раскаивался и винил во всем себя.
Сандугаш поддавала пару: "Кто тебе водку сказал пить? Какой позор. Вместо того, чтобы взять дело в руки. Ты же нас опозорил! Нужно было по-человечески с ними поговорить. Без пыли до неба".
Кайып сначала ругался, а потом согласился с женой.
Сандугаш всегда говорила то, что Кайып хотел услышать. Поговорка про мужа, который голова, а жена - шея, была ее любимой. Подводить благоверного к действию, к такому, которое она себе выдумала правильным, Сандугаш считала своим предназначением.
Это в свою очередь придавало Кайыпу смелость и решительность. А хотел он, чтобы была надежда, маленькая щель, через которую бы был виден выход. Чтобы можно было все вернуть на свои места.
- Открой окно, дышать невозможно.
- Я-то открою. Ты все равно не уснешь.
- Ты перестанешь или нет?
- Переволновался он!
- Заткнулась бы ты.
- Нужно ехать к ним. Просить прощения.
- Хватит мозги мне сверлить. Поедем, когда время придет. Кровь уже всю выпила!
- Ничего страшного. Гордость свою спрячь куда подальше.
- Э...
- Нечего. Подружимся еще с кудалар. Только ты свою голову склони, сделай первый шаг. Они же, в конце концов, тоже люди, из таких же мяса и кости. У них тоже дочь, завтра ее будут выдавать, увидят!
- Причем тут это?! Заткнись уже. Не твое это дело.
- Вот родится ребеночек, пухленький бопе, цыпленочек... Кто устоит против ребенка? Дитя смягчит сердца и нам и им, все будет хорошо.
- Дай Бог... Кровь есть кровь. Если бы это был мальчик...
- Не болтай всякого! Девочка что, не человек? Скажешь тоже! Вот увидишь. Может даже не мы к ним, а они сами к нам придут прощения просить. Чтобы малышку посмотреть. Все это ваш мужской характер. Высокомерие! Гонор!
- Все, все! Разошлась. Тебе дай только слово!
- Что не правда? Я бы на твоем месте еще вчера поехала к ним. В ноги бы упала, умоляла бы! Гордость твоя седая и пяти копеек не стоит! Ребенку нужен отец, дочери твоей - муж.
- Молодец парень, да, конечно.
- Какой родитель откажется от собственной крови? А это их первая внучка. Так что все будет хорошо. Они наверняка давно уже ждут нас. Главное теперь - чтобы тебе, изношенной повозке, не испортить все. Итак уже подкосил.
- За ртом своим следи! Глупая катын.
- Глупая катын! А ребеночка тебе не жалко без отца оставить? Ты думал об этом? Что ты дочери скажешь, а?
- Это не я бросил беременную невесту! Заткнись все! Пустые твои слова, говно лисье! Спи уже.
Кайып делал вид, что злится. На самом деле от таких разговоров ему становилось тепло внутри.
Чувство вины ослабло и Кайып подумал о хорошем: “Вот бы только ребенок родился, а там посмотрим. Немного осталось”, - сказал он про себя и заснул крепким сном.
***
Через неделю другую после рождения ребенка Кайып с Сандугаш завернули девочку в одеяло-конверт и повезли в город. Показать внучку родителям несостоявшегося жениха.
Они специально не стали звонить, предупреждать о приезде. Потому что считали, что по телефону просить прощения неприлично.
Кайып приготовил короткую речь. Боялся как смерти, что не сможет ее произнести должным образом и снова опозорится.
“Вот ваша внучка. Здоровая, 3400 кило! Светлая как отец и родной дедушка. Не то что мы! Куда нам, черным как черная земля! Аахаха!” - так Кайып тренировался, репетировал шутки.
Далее он представлял, как кудалар увидят внучку и от внезапной радости перестанут слушать оправдания бедного, глупого человека. Вот тогда Кайып скажет: "Нам от вас ничего не нужно. Пусть молодые будут счастливы. Что еще надо старым людям? Это и есть счастье. А пустые слова всегда будут, главное не закрывать дорогу молодым".
Перед выходом из дома Кайып нервничал, но верил, что все будет хорошо. Однако чем дальше они отъезжали от аула, тем сомнения становились больше и мучительнее.
Кайып собирался просить прощения, но не мог сказать за что точно. Разругался в дороге с Сандугаш.
"За все", - отрезала она. Что не смогли как полагается встретить гостей, что отец семейства напился и устроил цирк, что соседи такие гнилые попались, что аул находится так далеко от города, что гостям пришлось ехать на край света.
Кайып уже окончательно решил возвращаться домой.
Но потом посмотрел на спящего ребенка. Ему стало так досадно и горько от того, что не успела она родиться, ее уже оставили.
Сандугаш подхватила момент и произнесла мысли Кайыпа вслух: "В чем вина крошечного ребенка?"
Теперь он был готов просить прощения у кого угодно, взять вину за что угодно. Он понял, что дома навоображал про добродушие людей, к которым ехал. Но делать было нечего.
***
Сомнения подтвердились. Родители жениха не обрадовались неожиданным гостям. Кайып с Сандугаш поняли, насколько заблуждались, когда хозяева оставили гостей стоять у крыльца.
В надежде смягчить обстановку, Сандугаш открыла личико ребенка и преподнесла одеяло-конверт отцу жениха. Но тот резко отвернулся, а мама жениха в растерянности отошла назад. Потом подняла истерику, начала ругаться: "За что такое горе на нашу голову?! Когда эти люди оставят нас в покое? Уведи их, Баке, уведи их!" - и убежала в дом.
Кайып не знал куда себя девать, в голове стало мутно. К его счастью отец жениха повел себя сдержаннее:
- Поймите же нас, ну. Поставьте себя на наше место.
- На ваше место? О чем вы говорите, Баке?
- Если бы у вас был сын, вы бы тоже не хотели, чтобы он нашел такую... Женился таким вот образом. Жаман ырым (плохая примета), не зря ведь в народе так говорят.
- Какая еще примета? Это моя дочь - плохая примета?
- Все это. Что молодые по глупости наделали. Это все молодость. Но плохая примета. Что плохо начинается, не может кончиться хорошо. Вы же из аула, вы должны понимать лучше нас традиции и слова предков. Лучше бы нам сделать так, будто ничего и не было. Закончить там, где началось.
- Когда семя свое в животе моей дочери оставлял, о приметах не думал ваш сын?!
Пренебрежительно-ласковый тон отца жениха резко переменился.
- Еу, коке, ты что несешь?! Сколько можно вам объяснять? Темные люди, ничего в жизни не видавшие! Мой сын - парень с будущим, он станет большим человеком. Ваша сорлы (несчастная) дочь не достойна даже пыли из под его ног! Мы как интеллигентные люди, воспитанные по-городскому, не хотели вас обидеть. И так пытаюсь, и сяк, но похоже, с вами по-другому нельзя. Моего сына он собрался упрекать! Убирайтесь отсюда!
Сандугаш начала успокаивать Кайыпа, ругать за никчемную гордость. Затем обратилась к Баке, уже собравшемуся закрывать забор:
- Простите нас, пожалуйста! Понимаете, агатай, зачем решать за молодых? Пусть они встретятся, поговорят сами, а там и решат. Давайте не будем вмешиваться.
- Не получится.
- Пусть ваш сын хотя бы увидит своего ребенка. У девочки ваша фамилия!
- Вы что не слышите? Это невозможно. Мой сын уехал на учебу. Он теперь живет в Чехии! Мы не станем морочить ему голову вашими просьбами. Ему нужно думать о будущем, думать об учебе, ему некогда. Вы хоть можете себе представить?!
Нелепый диалог превратился в жуткую ссору. Из дома вышла мама жениха. Новоиспеченные дедушки и бабушки проклинали друг друга.
Кайып понял, что ничего не выйдет.
Сандугаш грозилась оставить ребенка. Неожиданно выхватила конверт с ребенком из рук Кайыпа и положила на ступеньки перед порогом дома. Ссора, перешедшая в резкие движения, накалилась до предела.
Увидев это, отец жениха остолбенел от шока, затем покрутил пальцем у виска и прошипел: "Вы с ума сошли? Немедленно заберите своего ребенка!"
Потом заявил: "Если хотите денег, я вам дам! Еще нужно доказать, чей это ребенок! Мы будем писать отказную. Нам не нужен такой цирк".
Когда Сандугаш положила плачущего ребенка на ступеньки, на Кайыпа ледовым обвалом рухнуло воспоминание. Как ясный день он увидел свою дочь Жаннат, лежащую в кустах под забором. Точно так же, как теперь лежит в чьих-то ногах невинный ребенок, Жаннат, его доченька, его маленький цветочек и рай на земле, лежала заплеванная, униженная, забытая всеми и беззащитная.
Чувство бессильной ярости, которое Кайып до полусмерти душил в себе, избегал и боялся как кипящего масла, вернулось и ударило с чудовищной силой. Сердце наполнилось ужасом.
Кайып молча поднял ребенка со ступенек, развернулся и зашагал в сторону выхода. Положил конвертик на заднее сиденье и вернулся за женой.
Они уехали.
В машине Сандугаш продолжала бранить: "Животные! Как можно относиться так к своей родной внучке?!"
Кайып посмотрел жене в глаза и не своим голосом сказал: "Мы сами себя погубили, сами свое достоинство под чужие ноги бросили. Это же и наша внучка, и наша кровь. Теперь только наша, никому не отдадим".
Сандугаш развернула конверт, взяла ребенка на руки и покормила из бутылочки. Девочка успокоилась и вскоре уснула от ровного укачивания.
Фото: svopi.ru
