Чувствуется общая усталость, опустошенность, чадящее выгорание. Потеряны смысл и цель
Всякий раз, приезжая в Трептов, не могу вспомнить, в какой его части стоит Мемориал. Парк огромный – восемьдесят восемь гектаров. На выходе с вокзала обычно дожидаюсь "своих" и увязываюсь за ними. В этот раз приметила еще в электричке троих явно наших мужчин за 60 с веселой спутницей. На трикотажном пальто дамы, на спине, белым вывязано — "Freedom".
Парк, весь в черемухе, изобилует разнообразными видами майской жизни. На лужайках и дорожках играют в бадминтон и шахматы, качают пресс, курят, пьют, едят, запускают воздушных змеев, выгуливают собачек, читают, бегут, задыхаясь, или лежат, сцепив руки за головой, философически уставившись в небо над Берлином. Обнимаются влюбленные, загорают и селфятся на майском солнце слегка одетые девушки - черные, белые, красные. Укутанные в чадры восточные женщины нянчатся с многочисленными человеческими личинками.
Никого не колышет – почему голая, уят какой, от людей стыдно. Никто не страдает – почему закутанная, как мумия, это не наши казахские, ой, немецкие традиции.
***
На входе в Мемориал проверяли содержимое сумок. Не у всех, выборочно. Почему-то просят старушку открыть тоненький клатч, но пропускают без досмотра расписанного татуировками типа с огромным рюкзаком. Я бы на их месте спросила у него аусвайс и не преминула пробить по базам – не в розыске ли.
На подступах к монументу агитаторы всех мастей и партий развернули свои плакаты, воззвания, призывы и раздают листовки.
Вот уж где абсолютный freedom высказываний.
Разворачиваю одну прокламацию, читаю: "Германия не является суверенным государством, находится под оккупацией. Третий рейх Адольфа ГИТЛЕРА незаконно, обманным путем продолжает существование..." О, Господи.
На книжных развалах воспоминания узников всех режимов, биографии узурпаторов и жертв, гениев и злодеев. С обложек смотрят МАО, ЧЕ, ЛЕНИН, бородатые классики, про которых ходил в моей юности анекдот: "Оказывается, Карл МАРКС и Фридрих ЭНГЕЛЬС не четыре человека, а два..."
Крупно распечатанные фотокарточки убитых украинских детей.
Усиленная колонками вовсе не колдунья КАДЫШЕВА задушевно поет "На поле танки грохотали". Организация Demokrati-JA обещает выступления Леонида ГОЗМАНА и Ольги РОМАНОВОЙ из "Руси сидящей". За два евро можно купить пару гвоздик с пришпиленной надписью "Нет войне!"
На ступеньках монумента "Воину-освободителю" взволнованная толпа.
В детстве этот пехотинец в кирзачах и плащ-накидке, держащий на руке кудрявую немецкую девочку, завораживал эпическим эхом: "Не мир пришел я вам дать, но меч". В глиняном макете солдат сжимал в свободной руке автомат, но СТАЛИН посоветовал ВУЧЕТИЧУ заменить его на длинный и обоюдоострый римский меч.
Полицейских примерно двое на каждых трёх митингующих. Молодежи мало. В основном люди за сорок и выше. Много телекорреспондентов с камерами и микрофонами.
Отчетливо выделяются в толпе две партии, так сказать: милитаристы и пацифисты. Только идиот может не понимать, о какой войне речь. Но таких идиотов здесь нет.
На повестке дня два вечных русских вопроса – кто виноват и что делать. Спорят и полемизируют вполне по-интеллигентски, но кое-где и сварливо, с кухонно-коммунальными интонациями. Известный в русскоязычных кругах берлинский гид дискутирует с двумя грузными тетками в одинаковых синтетических шляпах под соломку. Тетки, по типажу зрительницы федеральных российских каналов, смотрят на рафинированного гида враждебно. Он для них явно предатель. На худой конец, иноагент.
Плюгавого вида мужичок в камуфляжных штанах, натужно паясничая, пару раз сипло выкрикивает: "Я Зеленскому жопу проткну!" В толпе принужденно смеются. Меньше всего мужичок похож на человека, способного проткнуть что бы то ни было.
До драк дело не доходит, полиция гасит их мгновенно. У немецких "ментов" есть одно странное свойство – в их присутствии хочется быть смиренным и молчаливым, как инок. Впрочем, возможно, этот кроличий обморок сопутствует только бывшим советским.
Те, кто пришел в Трептов возложить цветы с венками, деликатно кладут их, и, постояв молча, вскоре уходят. Красивая русская с колорадской брошью на груди, сошедши со ступеней Мемориала, начинает умело танцевать "Барыню". Конопатый дядька подыгрывает ей на баяне. Всё, как мы любим. Поддерживают их жиденькими аплодисментами.
Чувствуется общая усталость, опустошенность, чадящее выгорание. Потеряны смысл и цель. Фокус сбит, резьба сорвана, боекомплекты иссякли. Жажда идейного реванша ни к чему не приводит, кроме полудохлой склоки.
Понятно же, что проклятые вопросы решаются не здесь.
Спускаясь со ступенек, услышала, как дамский голос мечтательно произнес:
- А теперь я хочу шампанского...
Мужской баритон парировал немедленно:
- Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты!
Да какое утро, уж день давно. Хотела сказать я.
Четыреста тридцать девятый день войны.
До начала которой, слава Богу, не дожил Иван ОДАРЧЕНКО, уроженец села Новоалександровка Акмолинской области Казахской ССР.
Это с него Вучетич лепил Воина-освободителя.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
