По родословной семьи Шайкемелевых можно изучать историю казахов: от батыра Шакшака Жанибека до сталинских репрессий
На снимке: В юрте бая Шорманова, Баян-аул, 1929 г. Первый справа с пиалой кумыса - Масгут Шайкемелев. Фото Дмитрия Багаева.
Бывают такие семьи: по их родословной можно изучать историю народа и страны.
Если для кого-то фраза «коллективизация в Казахстане проводилась насильственными методами» - просто строчка из учебника, то для них – воспоминание о семейной беде.
Если для кого-то 1929, 1937, 1941-й – даты, которые надо выучить, то они их и так запомнили на всю жизнь: потому что в 1929-м забрали деда, в 1937 и 1941-м – его братьев (и не на войну), и тогда же, в 1941-м - отца.
И если даже во времена СССР они вместе со всеми послушно зубрили статистику - «до Октябрьской революции грамотное население в Казахстане составляло всего 2%», то знали: дома, на самом дне ажекиного сундука, хранятся золотые медали и красные дипломы деда и прадеда.
Оренбургский Неплюевский кадетский корпус, Казанский университет, Санкт-Петербургский...
Моя сегодняшняя собеседница – как раз из такой семьи. Умутжан Султановна ШАЙКЕМЕЛЕВА (на снимке), кандидат биологических наук, исследователь; вдова ученого - физика, историка, литератора Мухамет-Халела СУЛЕЙМЕНОВА; мама Ильяса СУЛЕЙМЕНОВА, заслуженного ювелира международного класса, доктора философских наук, и пианистки, дипломанта многих международных конкурсов Жанар СУЛЕЙМАНОВОЙ.
А еще – наследница по прямой сразу нескольких знаменитых казахских фамилий и носительница по-настоящему великих казахских традиций.
Они у нас правда были.
От Шакшака Жанибека до «Алаш-Орды»
Вообще-то я пришла к ней по совершенно конкретному поводу: 31 мая, День памяти жертв политических репрессий в Казахстане. И с совершенно конкретным вопросом: меня интересовал ее дед, Масгут ШАЙКЕМЕЛЕВ (1883-1968), приговоренный известной «тройкой» ОГПУ в 1930 году и реабилитированный только в 1989-м. И судьба его семьи, каких было тысячи: тех, кого переломали жернова советской власти, но о них не пишут в книгах, не снимают фильмы. Большинство их фамилий затеряны и забыты, и только члены семей сегодня могут рассказать о них – как Умутжан Султановна.
...Впрочем, она начнет издалека: с батыра Шакшака Жанибека (на иллюстрации).
Как я пойму позже, это была совершенно необходимая предыстория.
- Если начать с нашей родословной того времени, когда в казахской степи не было еще и запаха советской власти: наш знаменитый предок, Шакшак Жанибек (1693- 1752 гг.), был тарханом. Звание тархана давали за большие воинские заслуги, что приравнивалось к званию фельдмаршала в России и было идентично княжескому титулу. Получил он этот титул и почетную грамоту от императрицы Елизаветы Петровны. И, поскольку тарханство, как и княжество, передавалось по наследству, его старший сын и наш прямой предок Даутбай батыр (1712-1783) тоже стал тарханом. Титул давал немало привилегий, в том числе – освобождал от податей. Но, самое главное, я думаю – давал преимущества при поступлении на учебу. И мои предки – они все учились. У всех было образование, от начального до высшего... У внука Даутбая Шегена (1785-1848) было семь сыновей и две дочери. Одна из них, дочь Аймен – мать Ибрая АЛТЫНСАРИНА. Среди потомков сыновей так же было и есть много очень талантливых и достойных людей. Давайте назовем лишь одну фамилию – БЕРЕМЖАНОВЫХ (Беремжан, 1817-1873 – сын Шегена, внук Даутбая) и лишь одно имя – Ахмет Корганбекович БЕРЕМЖАНОВ (1870-1927), двоюродный брат моего ата. Он окончил с серебряной медалью Оренбургскую мужскую гимназию, потом, с именной золотой медалью, юридический факультет Казанского университета (1895). В 1906-1907 годах был депутатом Государственной думы, потом – уездным комиссаром Временного правительства, и, наконец, членом Правительства «Алаш-Орды»...
В партии «Алаш» были лидеры и были активисты
- И ваш ата тоже был в «Алаш-Орде»?
- Да. Он был активистом партии «Алаш». И я подчеркиваю это слово – «активист». Потому что были лидеры, которых мы, к счастью, сегодня наконец-то знаем все – Алихан БУКЕЙХАНОВ, Мыржакып ДУЛАТОВ, Ахмет БАЙТУРСЫНОВ и другие, с кем тесно общался мой ата. Но были и активисты, без которых лидеры ничего бы не смогли сделать, без кого не было бы самой партии «Алаш».
Если открыть вездесущую «Википедию» - страницу, посвященную партии «Алаш» - членов ее семьи долго искать не придется и среди лидеров. Вот они, в первой же таблице: от Беремжановых до Сейдалиных.
- Сейдалины – это другая половина моей семьи. Семья моей аже. И здесь опять нужно вернуться к временам, далеким от красного террора. К хану Абулхаиру! Потому что моя аже была торе, чингизидкой, дочерью его правнука - известного человека Альмухамеда СЕЙДАЛИНА.
Казахские султаны и старшины на приеме у императора, Санкт-Петербург, 1869. Справа третий без головного убора - поручик Альмухамед Сейдалин, султан, потомок Абулхаир-хана. Рядом с ним слева - бий аргынского отделения жогары-шекты, волостной управитель Тургайского уезда, зауряд-сотник Беремжан Шегенов, потомок ру-аксакала Среднего жуза тархана Шакшака Жанибека батыра. Фото из семейного архива Шайкемелевых-Беремжановых-Сейдалиных. Было предоставлена Г.Табулдину для публикации в книге "Чингизиды".
Альмухамет Сейдалин (1836-1898), юрист по образованию (окончил Санкт-Петербургский университет), судья Иргизского уезда, султан-правитель Западного Казахстана (младшего жуза), член Императорского Русского географического общества. В свое время достиг чина Статского советника Российской империи (генерал-майор кавалерии), был награжден орденами Святого Станислава III степени, Святой Анны III степени и Святого Владимира IV степени.
В степи его называли «справедливым султаном» и именно об этом написал в своих стихах «Ибраэ Теляу» знаменитый башкирский поэт и мыслитель Мифтахетдин АКМУЛЛА. Кстати, он посвятил стихи и другому родственнику моей сегодняшней собеседницы – Корганбеку БЕРЕМЖАНОВУ (1852-1919).
- Вы знаете, что раньше торе не отдавали своих дочерей замуж за казахов, - продолжает Умутжан Султановна. – Но время шло, формировались сильные, просвещенные, и, понятно, зажиточные семьи – такие, как семья Беремжановых-Шайкемелевых, и чингизиды стали отдавать своих дочерей в наш род. Так женился Ахмет Беремжанов, о котором мы с вами уже говорили - на старшей дочери Альмухамеда Сейдалина, Гульжаухар (потом мы станем называть ее «Ай аже»). Так женится мой ата Максут Шайкемелев, на ее сестре Гульжиян. И, кстати, они обе закончили русскую гимназию, которую открыл в Иргизе (Актюбинская область) Ибрай Алтынсарин – с помощью Альмухамеда Сейдалина. Дело в том, что казахи боялись отдавать девочек в русские школы, и тогда мой прадед Альмухамед Сейдалин для примера отдал в эту гимназию двух своих дочерей. Обучение было с проживанием, и обе мои аже жили там и потом рассказывали, что, хотя школа и была для казашек, там учились и татарки, и русские...
Так вот, Сейдалины в списках членов «Алаш-Орды» - это два брата моих аже. Я помню, как ата рассказывал об их спорах в семнадцатом году, после Февральской революции о том, как – говоря словами СОЛЖЕНИЦЫНА – обустроить нашу страну. В это время они - мой ата и братья ажеке - часто ездили в Оренбург...
Впрочем, признается Умутжан Султановна, ата специально ничего не рассказывал – только фрагментами. И только если что-то вдруг вызывало воспоминания.
- Например, по телевизору рассказывают о Кажымукане (борец Кажымукан МУНАЙТПАСОВ, - Г.Т.), - говорит Умутжан Султановна. – Ата улыбается и вспоминает, как они ездили «болеть» за него в Каракарлинск, в Орск, в Оренбург... «А потом было собрание» - как бы между прочим замечает ата.
Есть фотография, где легендарный борец снят вместе с лидерами «Алаш-Орды». Из самых известных на том снимке – Мыржакып Дулатов и Ахмет Байтурсынов.
"Алаш-Орда". В центре стоят Кажымукан Мунайтпасов, Миржакып Дулатов. В центре сидят Турагул Абайулы, Кокбай Жантайулы. Сидит справа Ахмет Байтурсынов.
Как пишут сегодня историки – объявление о том, что выступает Кажымукан, было прекрасным способом отвлечь жандармов от собраний «Алаш-Орды».
- Или, например, идет фильм «Амангельды». «Так и непонятно, кто его убил», - произносит ата, а потом – еще пару фраз, из которых я понимаю, что он был одним из тех, кто поддерживал восстание Амангельды ИМАНОВА в 1916 году. Поддерживал, в том числе, и материально: ата был очень зажиточным человеком. В документах НКВД потом напишут обтекаемо – «скотовод».
По приговору сталинской «тройки» - на лесоповал
Эти самые документы НКВД она прочтет уже 2011 году.
Сначала бросятся в глаза статьи обвинения: 58-2, 58-10, 58-11 УК РСФСР (почему – РСФСР?).
Расшифруем: 58-2 – Вооруженное восстание или вторжение с целью захватить власть. 58-10: Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти. 58-11: Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, приравнивается к совершению таковых и преследуется уголовным кодексом по соответствующим статьям.
В общем, Масгуту Шайкемелеву уже по первой статье грозил расстрел.
Но ему назначат 10 лет в исправительно-трудовом лагере.
Так он отправится на лесоповал...
- Но об этом он опять не рассказывал, - говорит Умутжан Султановна. – И не только он, но и другие наши родственники, кто прошел через лагеря. Я до сих пор не знаю: может, они давали подписку о неразглашении? Или просто не хотели вспоминать о плохом... Я помню только одну аташкину фразу – ее он как раз повторял достаточно часто: «я остался жив и вернулся только благодаря нашим жигитам». А о том, что она значила, я узнала совсем недавно от нашего родственника, известного юриста – полковника Кенеса АРЫСТАНОВА. Он рассказал мне, как приехал из Тургая поступать в КазГУ – и сразу к нам, у нас был дом на улице Тянь-Шанской, и все тургайцы шли к нам: ата и аже, хоть и жили крайне скромно, были очень хлебосольными и дверь в нашем доме практически не закрывалась. Вошел, представился. И ата – мой мужественный, выдержанный ата, который вообще никогда не показывал своих эмоций – разрыдался. «Я не думал, что у Жумахана остались дети и внуки». И вот тогда-то он и рассказал о том, как тяжело заболел на этом лесоповале в Иркутске. А там действовал наш знаменитый советский принцип «кто не работает – тот не ест», и понятно было, что ата умрет, если не от болезни, то от голода. И вот этот жигит – Жуніс Алтынсарин (Алтынсары - младший сын Шегена, они тоже наша родня, от Даутбая, одно шежире), младший брат Жумахана Арыстанова, носил моего ата на спине – а он был крупным и до болезни очень сильным человеком, приносили его в лес, якобы он там работал, чтобы он мог получить свой кусок хлеба и похлебку... Вот какие у нас люди были в то время, понимаете? Когда сегодня мы ругаем казахские качества и традиции, я все время вспоминаю этот эпизод и наше природное... очень сложно подобрать русское слово – почти святое уважение к братству, к кровному родству...
- Ваш ата отсидел полные 10 лет?
- Нет. Я не знаю, что послужило причиной – его болезнь или какая-то другая ситуация – но он вернулся через 3-4 года. Скорее всего, его просто списали как безнадежного. И мы до сих пор не знаем, как он сумел добраться до Алма-Аты – скорее всего, те самые жигиты, что спасли его от смерти на лесоповале, смогли его отправить... Он пришел к Ай-аже (моя аже с семьей в это время жила в Кызылорде), и, как она рассказывала, постучал в дверь, но они его не узнали. Тощий, грязный, вшивый, в каких-то лохмотьях... Ай-аже достала из сундука вещи его покойного двоюродного брата Ахмета Корганбековича Беремжанова, дала ему. Баташ-ага (Батырбек Ахметович, племянник) сразу повел его в баню. Всю зэковскую вшивую одежду тут же сожгли. Подкормили, немного привели в чувство и отправили к семье, в Кызылорду.
- Как дальше складывалась его судьба?
- Как я пойму потом, он, как и вся наша семья, навсегда останется в «черном списке». Он мог работать только сторожем – больше никуда не брали. И, если сказать красиво, он больше занимался семьей. Хотя всю жизнь оставался очень уважаемым человеком: я вспоминаю, как он общался и дружил с Алиби ЖАНГЕЛЬДИНЫМ, даже когда тот был уже в высших кругах советской власти... А еще – если перестать говорить о грустном – ата очень дружил с актерами нашего Казахского драматического театра, с КУАНЫШБАЕВЫМ, КОЖАМКУЛОВЫМ, КАРМЫСОВЫМ... Они, как сегодня выражаются, «тусовались», пили зимой и летом кумыс, всегда звали его сниматься в массовках (ата до конца жизни оставался высоким, статным, очень интересным), и его можно увидеть в фильме «Амангельды», и в «Девушке-джигит» есть эпизод, где ата заразительно хохочет...
«Лучше я погибну на фронте, но вы не будете жить с клеймом семьи изменника родины»
Масгута Шайкемелева реабилитируют очень поздно – только в 1989 году. Его семья узнает об этом из тех самых документов НКВД, доступ к которым получит только в 2011 году. И тогда, сопоставив сроки, Умутжан Султановна поймет, почему ее отец, у которого была бронь, так активно просился на фронт.
- Во-первых, сначала, в 1930-м году, когда ата посадили, моего отца исключили из училища в Оренбурге – как мог учиться сын изменника родины? Он поехал к родне в Кызылорду, есть фотография тех лет... какое у него там лицо! Глаза опущены, смотреть без слез невозможно... Не знаю как, но он нашел и силы, и возможность учиться дальше. Сначала это были бухгалтерские курсы, потом Ташкентский университет, экономический факультет, вечернее отделение. В Ташкенте он познакомился с Нуртасом УНДАСЫНОВЫМ, будущим председателем Совета Министров Казахской ССР, и, поскольку мой отец был очень толковым человеком, Ундасынов вскоре пригласил его на работу в свое ведомство, а когда переехал в Алма-Ату – позвал с собой. Я помню нашу квартиру в одноэтажных домах барачного типа: там жили и министр, и замминистра, и мы... Сейчас, наверное, это сложно представить...
- То есть все было хорошо?
- Да, до войны. Но, когда началась война, за папой стали приезжать, если не каждую ночь, то очень часто, и забирать на Дзержинского-Виноградова (в НКВД). Мама всегда была с ним. Она рассказывала, что там лежал огромный валун, и, пока папу допрашивали, она сидела на нем – на камне. А допрашивали о чем? О том же самом и о тех же самых: «Кто такой Корганбек? (Корганбек Беремжанов, бий, отец алаш-ордынца Ахмета Беремжанова) Кто такой Ахмет?» - и так далее, о других родственниках... Однажды папа сказал: «Они меня так просто не оставят, мне надо идти на фронт. Иначе тебя, Куляш (мою маму звали Куляш) с тремя детьми выгонят из дома и отправят неизвестно куда, как бедную Сакен».
Сакен – это тоже наша родственница. Жена Галымжана БЕКТЕМИСОВА, тоже – потомка Даутбай батыра. У него была прекрасная биография, последнее место работы – директор школы N 33 в Алма-Ате. Его арестовали в декабре 1941 года и особым совещанием НКВД приговорили к расстрелу, а жену с четырьмя детьми в 24 часа отправили из Алма-Аты. Есть такое село Шиен, 40 километров за Узун-Агашом, а за этим селом, еще дальше – маленькое отделение, на пять-семь семей... Как она там жила и как выживала – это страшно. Ей долго не разрешали оттуда уезжать – когда моя мама в конце сороковых поехала туда учительствовать, Сакен-апа еще жила там. Детей потихоньку постарался забрать родной брат ее мужа, известный журналист Абдрашит Каирбекович БЕКТЕМИСОВ (1914-1979). И, что еще важно: Сакен-апа была родной племянницей Ахмета Байтурсынова...
Так вот, вся эта ситуация происходила на глазах у моих родителей. И отец не хотел ее повторения для своей семьи. Поэтому он всеми правдами-неправдами стремился на фронт, говоря маме: «Лучше я пойду на фронт и погибну там, но зато вы с детьми будет жить спокойно и без клейма членов семьи изменника родины». В конце концов, не сразу, но он добился своего, закончил какие-то командирские курсы в Чебаркуле, затем его определили во Второй Украинский фронт и при освобождении Кировограда он погиб.
...Как я поняла потом – он на самом деле нас спас. Может быть, даже закрыл своей смертью «черный список» конкретно для нашей семьи. А сколько нашей родни оставалось в этих проклятых списках! 31 мая – День памяти жертв политических репрессий, и если я сейчас начну называть имена родственников, пострадавших от этих самых репрессий... Галымжан-ага Бектемисов, Газымбек-ага, Мухтар-ага БЕРЕМЖАНОВЫ – двоюродные братья моего ата, очень образованные люди (Газымбек-ага учился в Берлине) были обвинены по тем же статьям, что и он... Сестра моего свекра, Гульбайрам КОЖАХМЕТОВА, я ее называла Кокеже, тоже очень образованная женщина, ее муж, Жумагат КОЖАХМЕТОВ, был партийным работником, приговорен по той же 58-й статье, а ее арестовали прямо в поезде, дочку тут же отправили в Уфу в детский дом, а Кокеже, потом, в АЛЖИР... Да вся семья моего покойного мужа: начнем с того, что мои дети носят не фамилию своего прадеда – он был РАИМКУЛОВ, а того человека, который его спас - когда прадеда после конфискации посадили в тюрьму, он помог ему устроить побег и отдал ему свои документы. Так их прадед стал Толебаем СУЛЕЙМЕНОВЫМ... Но это, как говорят, уже совсем другая история...
Фото из открытых источников в Интернете и автора.
