Ведомство, возглавляемое Адильбеком Джаксыбековым, из структуры, призванной защищать страну, давно уже переродилось в частную лавочку «купи-продай»
В ведомстве министра обороны Адильбека ДЖАКСЫБЕКОВА зреет очередной громкий финансовый скандал. А началось все с чрезвычайного происшествия, сопряженного с человеческими жертвами.
27 августа прошлого года на станции Отар прогремел взрыв, от которого пострадало семь человек. Четверо из них, в том числе одна женщина, впоследствии скончались от травм и ожогов. Трое выживших после взрыва, долго лечились. Прокуратура возбудила уголовное дело, но что стало причиной этой трагедии – толком разобраться не могут до сих пор. Хотя для посвященных, никакой тайны тут нет. В основе, как всегда, лежит банальное воровство, коррупция ну и, конечно же, очень большие деньги…
В Казахстане на армейских складах хранятся просто несметные запасы всевозможных просроченных боеприпасов – снарядов, ракет, бомб и мин. Периодически хранилища такого армейского барахла взлетают на воздух – многие помнят, как взорвались базы хранения в Токрау и Арыси. При длительном хранении в боеприпасах происходят химические процессы, из-за чего которых повышается чувствительность заложенных в них взрывчатых веществ. Когда выходит срок хранения, боеприпасы утилизируют. Вот тут и открываются широкие возможности для предприимчивых людей. Ведь каждый снаряд - это килограммы черного и цветного металла, плюс латунная гильза, плюс килограммы пороха и тротила. Все это стоит немалых денег. Выручка от продажи разобранных снарядов, кстати, значительно превышает затраты на утилизацию и может существенно пополнить казну страны. Чтобы поставить дело под жесткий государственный контроль, в Министерстве обороны Казахстана создано специальное предприятие АО «Казахвзрывпром». Здесь, по логике вещей, должны работать, во-первых, высокие профессионалы и специалисты, поскольку деятельность их структуры весьма опасная, а во-вторых, это должны быть люди проверенные, кристальной честности, чтобы потом не пришлось гадать, откуда у каких-нибудь террористов взялся тротил. Ну и, в-третьих, конечно, должен быть серьезный контроль со стороны спецслужб. Казалось бы, все это очевидно. Но, как выясняется, что на предприятии оборонного ведомства нет ни первого, ни второго, ни третьего.
Теперь вернемся к прошлогоднему взрыву в Отаре, унесшему четыре жизни и покалечившему еще троих. Оказалось, что все произошло в тот момент, когда местная бригада пункта утилизации боеприпасов «Казахвзрывпрома» производила выемку пороха из холостых снарядов калибра 122 мм. По регламенту такие работы можно производить только в специально изолированном от статического электричества модуле, оборудованном защитными камерами. Однако происходило все почему-то в помещении, не приспособленном для работы с порохом. Когда следователи стали выяснять, как такое могло произойти, им подсунули акт ввода в эксплуатацию якобы модернизированного, а потом взорвавшегося модуля. Акт был заверен печатью и подписью начальника департамента утилизации боеприпасов АО «Казахвзрывпрома» Николая ОРАКЕЕВА. В акте имелся пункт, что в модуле можно производить работы с порохом, что противоречит всем имеющимся юридическим нормам. Но больше всего существованию этого документа удивился сам Николай Оракеев. Дело в том, что он его не подписывал. Да и не мог подписать, поскольку этому должна была предшествовать целая цепочка процедур: письменный приказ первого руководителя предприятия, согласование с другой минобороновской структурой - «Казспецэспортом», создание комиссии, заверенный подписями ее членов акт принятых работ по модернизации, документация на приобретение необходимых материалов и прочее, прочее, прочее…
Между тем, предъявленный следствию акт ввода в эксплуатацию не имел даже исходящей-входящей регистрации. Филькина грамота, а не документ. Абсурдность ситуации усугублялась тем, что и не было никакой нужды модернизировать тот взорвавшийся модуль, поскольку в Отаре было еще два модуля, где можно производить работы с порохом.
Кому и зачем понадобилось подделывать документ и подставлять начальника департамента утилизации?
Оказывается, Николай Оракеев уже давно находится в непримиримой конфронтации с руководством АО «Казахвзрывпром». Будучи человеком старой закалки, в прошлом кадровый офицер вооруженных сил, он резко отрицательно относился к тому, что утилизацию боеприпасов превратили в сугубо коммерческое предприятие. О чем регулярно писал докладные, пытаясь вывести руководство АО на чистую воду.
Тут самое время кратко сказать о том, по каким принципам и критериям комплектовался кадровый состав руководства «Казахвзрывпрома». Ситуация оказалась совсем веселая.
Во-первых, никто из руководителей столь специфической по роду деятельности структуры никогда прежде не имел никакого отношения ни к армии, ни к боеприпасам, ни даже к взрывотехническим работам.
А во-вторых, эта вроде бы государственная структура работала, что называется, на семейном подряде.
Первый руководитель, председатель правления государственного АО Арман РАМАЗАНОВ – бывший бизнесмен из Усть-Каменогорска.
Управляющий директор по утилизации боеприпасов Ренат ИСАТАЕВ – его земляк и давний приятель чуть ли не с детства, тоже пришел из бизнеса. Любопытная деталь: его предприятие зарегистрировано по тому же юридическому адресу, что и АО «Казахвзрывпром».
Еще один управляющий директор Александр ТРОИЦКИЙ женат на сестре жены Армана Рамазанова. То есть свояк Рамазанова – бажа. Опять же родом из Усть-Каменогорска, в недалеком прошлом специалист по продажам автосборочного концерна «Бипек-Авто».
Исполнительный директор АО «Казахвзрывпром» Куатпек ТУРАРОВ – тесть господ Рамазанова и Троицкого.
Даже начальник службы безопасности этого государственного предприятия Ерлан САМАРКАНОВ – и тот родственник первого руководителя. Его брат женат на сестре Армана Рамазанова. Понятно, что он тоже из Усть-Каменогорска.
Итак, когда с родственными связями в руководстве предприятия, которое занимается утилизацией боеприпасов, мы разобрались, перейдем к делам коммерческим.
Задолго до ЧП в Отаре Николай Оракеев подсчитал убытки от того, что клан родственников превратил, по сути, военизированную государственную структуру в свою вотчину. Так, за два года работы в доход государства было перечислено всего чуть более 100 миллионов тенге. И это при том, что только ежегодная выручка от разделки боеприпасов оценивается на сумму свыше полумиллиарда тенге. По российским данным, стоимость тонны вольфрамового сплава, из которого сделаны бронебойные сердечники боевых снарядов, достигает 50 тысяч долларов США. С учетом реализованных 167,6 тонны вольфрама сумма выручки, подлежащей перечислению в бюджет, уже должна была составить около полутора миллиардов тенге. Причем в этих расчетах учитывались лишь те боеприпасы, которые были утилизированы в рамках гособоронзаказа. А ведь на пунктах утилизации было дополнительно разделано порядка 100 тысяч артиллерийских боеприпасов по заказу частных фирмы, занимающихся, например, сбором металлолома…
О том, куда уходит выручка, Николай Оракеев много раз спрашивал, но ни разу вразумительного ответа так и не получил.
Еще одним примечательным моментом в деятельности «Казахвзрывпрома» стало приобретение нескольких польских комплектов оборудования фирм «Wtorplast» и «Help» для утилизации боеприпасов. Во-первых, их купили втридорога. Во-вторых, приобрели уже устаревшие модели 2004 года выпуска. В-третьих, это было вообще не то оборудование, в котором нуждался Казахстан. На нем можно было разделать лишь 85 и 100-миллиметровые снаряды. А у нас на складах снаряды с десяток разных калибров. К тому же выяснилось, что купленные модули не обеспечивают в должной мере безопасность персонала. Один из специалистов «Казахвзрывпрома», Владимир МОЛОКОВ, впоследствии уволенный, произвел расчет прочности броневых камер и доказал что они не выдержат взрыва и не защитят рабочих. Обо всем об этом и писал Николай Оракеев в своих письмах, докладных и жалобах и своему начальству, и в Министерство обороны… Но в ответ – тишина...
А еще он писал о том, что на пунктах утилизации боеприпасов бардак, работы ведутся с систематическими нарушениями техники безопасности и технологии обращения с взрывчатыми веществами, что рано или поздно такой подход приведет к трагедии…
Так в итоге и произошло минувшим августом в Отаре.
Николай Оракеев начал выяснять, каким образом появилось письмо за его подписью. Стал опрашивать персонал пункта утилизации, его руководителей, коллег по «Казахвзрывпрому». И вот что выяснил.
На следующий день после взрыва в Отаре из Астаны приехали председатель правления «Казахвзрывпрома» Рамазанов, начальник службы безопасности Самарканов и главный инженер департамента утилизации боеприпасов ЕМЕЛЬЯНОВ. Они заставили начальника пункта утилизации Владимира ОРЛОВА, главного инженера этого пункта Виктора ГУРЬЯНОВА, инженера по технике безопасности труда Тимура КАДЫРАЛИЕВА и главного бухгалтера Бахтияра КАШАГАНОВА сварганить задним числом и подписать акт ввода в эксплуатацию взорвавшегося модуля. Документ отдали Емельянову. А уже потом на нем появились якобы подпись Николая Оракеева и печать «Казахвзрывпрома». Все эти свидетельства вышеупомянутые работники низового подразделения предприятия согласились зафиксировать письменно и заверить у нотариуса. Однако следствие, проводимое полицией, это почему-то не убедило. В отношении Николая Оракеева возбудили уголовное дело. Его попытались обвинить в том, что он оказывает давление на свидетелей. Однако сотрудники предприятия пришли к нотариусу вторично и еще раз зафиксировали, что свидетельствуют добровольно. В результате … прокуратура вынесла в отношении Оракеева уже официальное предупреждение о давлении на следствие и свидетелей. Ему явно пытаются заткнуть рот. А тем временем утверждается, что к делу уже подшита почерковедческая экспертиза, согласно которой акт подписан именно рукой Оракеева.
Как делаются у нас в стране такие экспертные заключения – лично я знаю не понаслышке. Не раз доводилось писать про «бескорыстие», «профессионализм» и «незаинтересованность» казахстанских экспертов. Из очевидного убийства состряпать самоубийство, газовый пистолет превратить в орудие тройного заказного убийства, вполне здорового подлеца выдать за стопроцентного психа, явно поддельную подпись признать настоящей - для большинства казахстанских экспертов плевое дело, все равно, что в туалет сходить. Для кого-то это маленький бизнес. Для кого-то способ выживания в своей профессии. А незапятнанная репутация в условиях сегодняшнего правового беспредела недорого стоит.
К слову, со следователем Николаю Оракееву тоже сильно подфартило. Известная, знаете ли, в Казахстане личность. Полковник Гаши МАШАНЛО. Именно он в конце 90-х вел дело о заказном убийстве тогдашнего директора «Казспецэспорта» Талгата ИБРАЕВА, которое до сих пор толком так и не раскрыто. А еще на его счету расследование «самоубийства» тремя выстрелами оппозиционера Заманбека НУРКАДИЛОВА. А также заказное убийство другого оппозиционного политика Алтынбека САРСЕНБАЕВА, его водителя и охранника, когда следствие сначала сделало одни выводы, а потом, через семь лет, диаметрально противоположные. В общем, уже по перечню этих уголовных дел, думается, всем понятно, что это специалист очень высокого класса. Наверное, именно поэтому Николай Оракеев обратился к нам. Чтобы рассказать, как все было. От безысходности.
У нас же эта ситуация вокруг взрыва в Отаре, признаться, большого удивления не вызвала. Ведомство, возглавляемое Адильбеком Джаксыбековым, из структуры, призванной защищать страну, давно уже переродилось в частную лавочку «купи-продай». И то, что здесь всегда могут подставить невиновного и заставить отдуваться за чужие грехи, – тоже ни для кого не секрет.
