Попасть к 2020 году в тридцатку развитых стран для Казахстана - все равно как прыгнуть выше головы
Казахстан пока не готов вступить в число стран-участников Организации экономического сотрудничества и развития. Об этом в пятницу, 19 января, рассказал руководитель мониторинговой группы ОЭСР по Казахстану Дмитрий КОТЛЯР, который прибыл в Астану, чтобы презентовать отчет ОЭСР по выполнению Казахстаном Стамбульского плана действий по борьбе с коррупцией. Этот отчет был утвержден в сентябре 2017 года на заседании в Париже.
- Казахстан пытается вступить в ОЭСР, но пока не является даже кандидатом, поскольку есть целый ряд требований, которым надо соответствовать, и длинная очередь из стран, желающих присоединиться, - отметил Дмитрий Котляр.
Эксперт ОЭСР рассказал об основных выводах, сделанных по итогам мониторинга борьбы с коррупцией в Казахстане.
- Это уже не первый отчет ОЭСР по Казахстану. Правительство 10 лет принимает рекомендации экспертов. Они исполняются? Ситуация меняется к лучшему?
- В нашем отчете много критических замечаний. Есть определенный прогресс в части законодательного регулирования, но очень часто эти вещи остаются на бумаге. Даже если законы принимаются и более-менее соответствуют стандартам, то чаще всего они не воплощаются в жизнь.
Например, по уголовной ответственности остаются моменты, которые Казахстан пока не исполнил. Хотя есть четкие рекомендации и международные стандарты, которые в других странах региона уже воплотили в жизнь. Не за все элементы взяточничества установлена уголовная ответственность, нет ответственности юридических лиц за коррупцию, не совсем правильно установлена ответственность за подкуп иностранных должностных лиц. В сфере уголовного преследования мы видим, что в последнее время активизировалось уголовное преследование. Есть дела, когда преследуются не только низшие должностные лица, но и чиновники высшего ранга. И это позитив. Даже если мы говорим о том, что не всегда это преследование общее, возможно, есть какая-то избирательность.
- Когда вы представляете свои замечания, как реагируют на это представители казахстанского правительства?
- Обычно не принимают рекомендации. Как правило, они говорят: «Нет, у нас все правильно, все хорошо, у нас свой особенный подход».
Психология такая, что если есть какая-то критика, то они воспринимают ее как личную критику. Возможно, у них будут последствия по службе. Поэтому они хотят, чтобы в отчете было написано, что все хорошо, все отлично.
Хотя из предыдущих 22 рекомендаций 15 были выполнены частично. То есть, могла быть рекомендация из пяти пунктов, а прогресс был по одному. В целом же нет ни одной рекомендации, которая была бы выполнена полностью. И это не совсем хороший результат. Три года – достаточный срок, чтобы выполнить хотя бы часть рекомендаций в полном объеме.
- Как вы оцениваете шансы Казахстана в 2020 году войти в 30 развитых стран?
- До 2020 года осталось всего пара лет и уже можно видеть – реально это или нет. Есть определенный уровень развития. И если ВВП растет на 4%, то невозможно за два года прыгнуть выше головы. Поскольку снижаются доходы от нефтедобывающей промышленности, Казахстан отходит от ресурсодобывающей экономики, соответственно нужно развивать новые отрасли, привлекать туда инвестиции. Но если есть коррупция в квазигосударственном секторе, где сосредоточено большинство государственных ресурсов, то достичь каких-то результатов будет тяжело. Можно много ставить очень хороших целей, но если не делать необходимые шаги, то результат будет очевидный.
- Почему нет прогресса в борьбе с коррупцией?
- Самая большая проблема – это закупки в квазигосударственном секторе, где намного больше денег, чем в государственных закупках. Если госзакупки регулируются законом, который устанавливает конкурентные методы, хотя и там очень много проблем, то в квазигосударственной сфере компании сами утверждают свои правила закупок. Уже второй раз мы делаем рекомендацию принять отдельный закон о закупках в таких компаниях, которые тоже должны быть конкурентными, должны очень четко регулироваться. Тем более, что они оперируют публичными средствами.
Что касается декларирования доходов чиновников, то ОЭСР рекомендует наконец-то ввести его надлежащим образом. Чтобы это не было декларирование доходов, которые облагаются налогом, поскольку это немножко другая специфика. Чиновники должны, это уже международный стандарт, подавать отдельные, более детальные декларации, где есть не только доходы, но и расходы, имущество, финансовые обязательства, из которых видны интересы чиновников, видно, есть ли незаконное обогащение и можно проследить за счет каких средств чиновники и члены их семей существуют. И такие декларации должны быть открытыми для общества.
К сожалению, введение декларирования откладывается на несколько лет по каким-то техническим причинам. Хотя на самом деле мы понимаем, что причины не технические. Это не проблемы доступа к каким-то реестрам. Это все решается очень просто, если есть желание.
Проблема в том, что есть нежелание раскрывать свое имущественное положение. И это, для меня лично, один из серьезных показателей – есть ли реальная воля на борьбу с коррупцией, на то, чтобы что-то менять в этой сфере. Потому что это затрагивает каждого чиновника, в том числе и тех вышестоящих чинов, которые принимают политические решения. И если нет такого закона, то это о многом свидетельствует.
- Некий гражданин Казахстана чиновник приобрел в Париже квартиру за 65 млн евро. Возможно ли как-то отследить перечисление этих средств, может ли ОЭСР способствовать раскрытию имени покупателя?
- Есть много механизмов. Это не в рамках нашего мониторинга. Но, например, в ОЭСР тоже есть механизм – конвенция по обмену данными между налоговыми администрациями. Очень часто, когда деньги выводятся, то эта информация все равно есть у налоговых органов в других странах. Если нет автоматического обмена данными, то стране, откуда выводятся деньги, очень тяжело получить информацию. Это занимает длительное время. Недавно была принята новая конвенция об автоматическом обмене данными между налоговыми органами. Не знаю, является ли Казахстан ее участником, это надо проверить.
- Я правильно понимаю, что раскрытие имени этого покупателя зависит от политической воли властей?
- Если эта информация известна, конечно. Но есть еще орган финансового мониторинга. Если деньги выводились из Казахстана и это существенная сумма, то должна была проходить операция по финансовому мониторингу. В министерстве финансов эта информация должна быть. Скорее всего, была более сложная схема, когда приобреталось имущество не напрямую из Казахстана, а через подставные компании. Можно провести журналистское расследование.
- У нас по новому закону «О СМИ» проводить журналистские расследования стало сложнее.
- У вас, к сожалению, да. Надо искать кого-то из иностранных партнеров, чтобы они провели журналистское расследование.
- Как вы оцениваете поправки в закон «О СМИ», которые недавно вступили в силу?
- Самостоятельно побороть коррупцию государственные органы не смогут. Если они хотят это сделать, то в реальности такое возможно только в партнерстве с обществом. Невозможно выявить всех коррупционеров, все коррупционные сделки. Если будет открытая информация об имуществе чиновников, транзакциях, если можно будет проводить журналистские расследования, публиковать данные, только тогда возможно повлиять на ситуацию и улучшить положение в рейтингах.
Пока у государства не будет понимания, что средства массовой информации являются партнерами в борьбе с коррупцией, а не просто мешают жить чиновниками, до тех пор реальной борьбы с коррупцией в стране не будет.