Через 10 лет могут встать крупнейшие металлургические заводы Казахстана
Депутат мажилиса Галина Александровна БАЙМАХАНОВА считает, что состояние геологической науки в Казахстане угрожает национальной безопасности. Оказалось, что реалии резко диссонируют с официальными заявлениями о том, что мы можем завалить весь мир уникальным сырьем.
- В настоящее время геологической отрасли как таковой не существует, утверждает Галина Александровна. - Есть разрозненные осколки былой мощной структуры – это отдельные научно-исследовательские институты, которые превратились в ТОО. В геологической отрасли совершенно нет инфраструктуры, нет сертифицированных лабораторий, не на что опереться геологоразведке. Поэтому многие инвесторы стараются пробы увозить в свои лаборатории в Австралию, Европу или Америку. Таким образом, они подпитывают свои научные заведения, получают новый материал, а наша наука умирает. Геологией у нас начинают интересоваться, только когда нужны полезные ископаемые, то есть прирост запасов. Любое месторождение – это аномалия. Сейчас геологи занимаются только аномалиями, а не изучением недр в целом. Между тем состояние недр определяет качество и безопасность нашей жизни. Например, паводки в этом году у нас везде, затопило даже Астану. Сотрудники Комитета по чрезвычайным ситуациям ездят по регионам и пытаются объяснить, почему вода поднялась в этом году, говорят, что было много снега и т. д. А тут должен был быть научный прогноз - сколько осадков выпадет, в каком районе ожидать природные события (наводнения, оползни, лавины, сели и др.), где стоят плотины, рассчитаны ли они на такой объем воды, где у нас лето будет засушливое, и хватит ли там воды на полив полей, на обеспечение населения и т.д.? Во всех цивилизованных странах действует система национального мониторинга опасных геологических и экологических процессов, чтобы государственные органов и население могли принять превентивные меры.
Пример Жезказгана заставил всех вздрогнуть. Руды, по которым наработаны технологии извлечения меди, цинка, свинца и других химических элементов, заканчиваются.
- Возможно ли было минимизировать ущерб?
- Конечно. Существующая служба ЧС не в состоянии осуществлять научный прогноз – нет научной базы, системной работы, кадров и соответствующего финансирования. Например, нужно оценивать вероятность техногенных катастроф, которых сегодня может быть очень много. Помните, в шахту на востоке страны провалился дом? Такая же ситуация может повториться в Караганде, где целые микрорайоны стоят над шахтами, но никто не знает современное состояние этих подземных разработок. Мы все живем в ожидании чрезвычайных ситуаций, но меры принимаем, как при пожаре: загорелось – тушим. Пока не горит – нет поводов для беспокойства.
- Государство выделяет деньги на развитие геологии?
- Стало выделять в последние годы, но только потому, что возникли проблемы с обеспечением сырьевого комплекса минеральным сырьем. Пример Жезказгана заставил всех вздрогнуть. Руды, по которым наработаны технологии извлечения меди, цинка, свинца и других химических элементов, заканчиваются. Та руда, что есть, - бедная, новые технологии не отработаны. Через 10-12 лет могут встать крупнейшие металлургические заводы Казахстана. У нас не так много доступных для извлечения и переработки запасов меди, полиметаллов. В настоящее время требуются другие полезные ископаемые, такие как редкоземельные минералы. Чтобы их обнаружить, нужно изучить недра при помощи новых технологий и создать современную картографическую основу, которая бы соответствовала требованиям времени и отражала новую информацию о состоянии недр. Каждые 10-15 лет просто необходимо обновлять информацию.
- Как долго не обновлялась эта информация?
- Она обновляется, но очень скудно и не системно. Геологическая картограмма территории Казахстана за последние годы (15-20 лет), представляет собой печальное зрелище - есть изученные площади известных горнорудных районов Южного, Центрального, Северо-Западного и Восточного Казахстана. И все. Да, геологи-нефтяники провели аналитические работы и обосновали наличие перспективных нефтегазовых месторождений на глубине более пяти километров. Однако эти прогнозы следует подкрепить конкретными геологическими и геофизическими фактами, а для этого нужны полноценные комплексных геологические изыскания. Много вопросов по развитию золоторудной промышленности. Но, к сожалению, вот уже более 30 лет мы не изучаем недра Казахстана в полном объеме.
Геологи скоро вымрут все, как мамонты, а нам придётся привлекать дорогие иностранные геологические службы. Сейчас идёт передел мировой ресурсной базы, а это уже может угрожать нашей безопасности, суверенитету, индустриальному развитию страны. Боюсь, что будущие поколения казахстанцев могут остаться ни с чем.
- То есть Казахстан отстает от других стран более, чем на 30 лет?
- Боюсь, что отставание значительно больше. Мы несем образцы в лабораторию, а там приборы 60-х годов. Точность исследования не позволяет выявить тонкодисперсные или редкие минералы. Уже давно в мире ищут элементы, встречающиеся в рудах в виде знаков, а мы до сих пор ориентируемся на граммы и проценты, что подтверждает богатство наших недр. Однако мы прекратили исследования и живём наработками 60-70-х годов, а запасы полезных ископаемых, к сожалению, конечны. Мы же с катастрофической скоростью теряем одну из лучших мировых геологических школ. Геологи скоро вымрут все, как мамонты, а нам придётся привлекать дорогие иностранные геологические службы. Сейчас идёт передел мировой ресурсной базы, а это уже может угрожать нашей безопасности, суверенитету, индустриальному развитию страны. Боюсь, что будущие поколения казахстанцев могут остаться ни с чем.
- Но все же деньги выделяются…
- Да, в геологию пошли бюджетные деньги и средства из Национального фонда. Проблема в системе распределения средств. Геологов приравняли к строителям и стригут под одну гребенку. Например, у строителей есть свои проектные институты, которые разрабатывают типовые проекты, и по этим проектам строят дома по всему Казахстану. И мы бы рады точно также проектировать, но в геологии есть специфика – в недрах нет двух одинаковых по геологическому строению, составу и условиям участков. Велика разница в программах изучения по видам сырья – что хорошо для золота, абсолютно не приемлемо для нефти и т.д. Однако нам сказали, что проекты будут составлять одни организации, а реализовывать их – другие (по правилам госзакупок). Но человек или организация, всю жизнь работающие и составляющие проекты по определённым видам работ и соответственно определённым видам полезных ископаемых в пределах Урала, наделают ошибок по проектированию работ в Тянь-Шане или Каратау, потому что они не знают глубоко особенностей геологического строения этого региона и минерагенической специализации или специфики работ. Это то же самое, что стоматолога заставить составлять план операции на сердце. И в геологии тот, кто пишет проект, он его и должен реализовывать. Геологическое изучение требует постоянного реагирования на полученную информацию. Соответственно обстановке может возникнуть необходимость изменить проект. А сегодня берут пакет устаревшей информации в фондах и на основе этого составляют проектную документацию без предварительных сводных аналитических работ. Но ведь нам нужно получить новый продукт, следовательно, проверить рекомендации, полученные с помощью более совершенных технологий. Если раньше при съемке горнорудных районов мы изучали строение на глубину до 500 метров, максимум до 1 000, то сейчас приповерхностное геологическое пространство подчищено, надо спускаться на полторы-две тысячи метров. Нефтяные объекты ушли на глубину 5-7 километров!
Такой победитель тендера, скорее всего, сам не выйдет в поле для проведения полноценных исследований, да и выделенных средств, скорее всего, не хватит для их проведения в соответствии с требованиями проекта, а результаты работ, возможно, будут домысливаться.
- Если 30 лет назад с геологией было все нормально, судя по тому, что мы до сих пор живем на старых разработках, почему теперь невозможно так работать?
- Проблемами геологии занимаются далекие от этой науки люди, а специалистов остаётся всё меньше. К примеру, объявляется тендер на составление проектно-сметной документации, но при этом правила подачи документов на тендер для геологии в принципе не приемлемы. Мы отправляем запрос, а нам отвечают, что исключений не будет, так как нужно избежать коррупционной составляющей.
- В чем же коррупция?
- Считается, что в случае, когда одна и та же организация составляет проект и реализует его, она априори будет максимально завышать затраты. При этом никто не сможет проверить достоверность этого проектирования и результатов исследований. Но люди, разработавшие эти правила, не понимают, что проверять геологов должна не прокуратура, которая ничего не понимает в геологии, а геологический контроль, которого в Казахстане вообще нет. И раньше бывало такое: изначально требовалось, например, 12 скважин, а на месте решили, что достаточно 10 скважин. Прежде это оформлялось актами, и геологи доказывали свою правоту, а сейчас кому доказывать? Геологов практически нет ни в госорганах, ни в конкурсных комиссиях, ни в экспертных и общественных советах.
...бонусом геологи получают судебные процессы и уголовные дела за коррупцию, потому что не успели все освоить.
- То есть существующие правила исключают серьезное исследование недр?
- Однозначно. Сейчас, допустим, планируется бурение глубоких параметрических скважин. Впервые на это дело выделяются деньги из Национального фонда, 6 миллиардов тенге - на развитие геологической отрасли. Я как независимый наблюдатель участвовала в заседаниях конкурсной комиссии и увидела, как из процесса выпадают профессионалы. Надо юридически правильно заполнить документы, удовлетворить многочисленные требования законодательства, многие из которых не подходят для геологической отрасли, некоторые формального характера. Геологи излишне дотошно заполняют требуемые формы и представляют документы, порой даже ненужные. Нет единого информационного поля, постоянно меняются правила игры. Геологи – это интеллектуалы, творцы, у них нет опыта работы в жёсткой формализованной системе. Появляется компания, у которой опыта геологической работы - ноль, но зато они прекрасно умеют оформлять тендерные документы, знают, где и как получить различные справки и сертификаты, например, по менеджменту или экологии. Так вот они получают столько же баллов, что и геологи с опытом работы!
- Составить правильно тендерные документы не сложнее, чем исследовать недра…
- Это так, но дальше начинается игра, кто даст более низкую цену. Кто-то может скинуть 7 процентов, а кто-то все 47. Это может сделать фирма, которая не имеет ни техники, ни сотрудников - договорились об аренде технике и составили субподрядные договоры для тендера. На тендер ведь не нужно предоставлять штатное расписание, можно взять по договору несколько геологов и попросить их составить отчет за небольшие деньги. Такой победитель тендера, скорее всего, сам не выйдет в поле для проведения полноценных исследований, да и выделенных средств, скорее всего, не хватит для их проведения в соответствии с требованиями проекта, а результаты работ, возможно, будут домысливаться.
- Так кто чаще выигрывает тендер - геологи или компании, о которых вы говорите?
- Сказать точно я пока не могу, т.к. нет статистики. Но примеры есть. Компании, у которых ничего нет, участвуют в конкурсах и побеждают. У них молодые руководители, по образованию юристы и экономисты, которые знают, как правильно оформить тендерные документы. Настоящие геологические фирмы, у которых в штате геологи с 40-летним стажем, собственная техника и огромная база данных, не могут демпинговать, поскольку им нужно платить зарплату, налоги, содержать оборудование. Потому и проигрывают тендеры. Но даже, если геологи выиграют тендер, это еще не означает, что работы будут проведены по стандартам геологической науки.
- Почему?
- Потому что прежде, чем что-то делать, геолог подумает не 7 раз, а 77. Пробурить одну параметрическую скважину стоит более 1 миллиарда 200 миллионов тенге. В результате бурения из недр извлекают керн. Результаты исследования должны явиться эталоном геологического строения недр целого региона, на него будут опираться при поисках и разведке на каждом перспективном участке этого блока недр. По большому счёту, сегодня должен быть заложен фундамент наших геологических открытий и, значит, нашей экономики на десятилетия вперёд. А нам даже хранить этот каменный материал негде, нет кернохранилищ. Зачем тогда тратить такие деньги, чтобы получить каменный материал с глубины 4-5 км?
На бурение подобной скважины отводится примерно 7 месяцев. При этом тендер проходит только сейчас. Пока подведут итоги, закончится май, потом надо заключать договоры, получать допуск к секретным материалам. На это тоже нужно время. В лучшем случае, на месте работ победитель окажется в июле-августе. Как они будут работать осенью и зимой под дождем и снегом? В геологии полевые работы должны проводиться с апреля по октябрь. А потом, уже в городе, полевые материалы обрабатываются, изучаются и сдаются в лаборатории для испытаний. А то, что происходит сегодня – это нарушение всего процесса. Ну и бонусом геологи получают судебные процессы и уголовные дела за коррупцию, потому что не успели все освоить.
Государство, являющееся собственником недр, берет ответственность на себя перед иностранными инвесторами, при этом не представляя, что на самом деле скрывается в недрах. Запасы на некоторых объектах не подтверждаются, но отвечать за это некому.
- Какие-то исследования всё равно ведь проводятся?
- С моей точки зрения, при таком подходе деньги, которые выделяет государство из Национального фонда в надежде получить прирост геологических активов, будут потрачены зря. К примеру, по исследованиям, проведенным непрофессионалами по демпинговым ценам, разработают рекомендации. Государство, являющееся собственником недр, берет ответственность на себя перед иностранными инвесторами, при этом не представляя, что на самом деле скрывается в недрах. Запасы на некоторых объектах не подтверждаются, но отвечать за это некому.
- Кто разрабатывал такую систему тендеров?
- Правительство и парламент РК. Комитет геологии при Министерстве по инвестициям и развитию РК является исполнителем. Чтобы понять их отношение к геологии, приведу пример. Я просмотрела стратегический план работы министерства – геология там упоминается всего один раз. И я настаиваю, что экологию и геологию необходимо вывести из-под влияния министерств в отдельное Агентство. Нам надо собрать всю геологическую отрасль, пока еще она существует. У нас крупных организаций на весь Казахстан осталось не более 12, и это очень страшно. В министерстве, к которому мы относимся, мне кажется, слабо представляют, что такое геология. Мы последние 30 лет только добываем, но новых уникальных месторождений не открыли. Есть месторождения, открытые еще 70 лет назад, но к ним не проведены дороги, нет электричества и вообще какой-либо инфраструктуры. И главное - нет технологий.
- Если я правильно вас понимаю, такие геологические исследования таким же тендерным способом проводятся и при строительстве дорог, зданий, мостов?
- Мы обслуживали строительство дороги «Западная Европа - Западный Китай», отрезок от ЮКО до Кызылорды. Да, работает какой-то полевой отряд, топографы, которые идут и отбивают саму линию дороги, больше их ничего не интересует. Сделали неглубокую скважину ручным буром, через 1-2 км взяли грунт, сдали в лабораторию. А грунт где-то рыхлый, где-то скальный, рыхлый может состоять из глины, а глина – это порода, состоящая из 50 различных минералов. Глинами занимается отдельная наука, потому что одни минералы в результате пропитки водой и последующего высыхания вспучиваются, другие, наоборот, сжимаются. Если всего этого не учитывать, то вся дорога потом будет «играть», могут быть провалы полотна, где-то вспучивание этих пластов. Чтобы выкладывать полотно, надо изучить прилегающую территорию, провести инженерные общегеологические исследования. Нам дали такой проект и координаты участков, которые мы должны обследовать. Мы приезжаем на участок, а там либо болото, либо озеро - какие пробы грунта мы можем взять из воды? Они даже не выезжали туда!
Мы последние 30 лет только добываем, но новых уникальных месторождений не открыли.
- Профильное министерство возглавляет Асет ИСЕКЕШЕВ, который считается едва ли не самым продвинутым государственным менеджером. Неужели он не вникает в существующие проблемы с геологией?
- Это вопрос вам лучше задать ему. Ему можно только посочувствовать и постараться помочь. МИР РК - это промышленный конгломерат, включающий в себя почти все направления, включая геологию. Такой нагрузки больше нет ни у одного министра. Нагрузка – полдела, есть ещё и ответственность, а это уже серьёзно.
Я делала запрос по Программе форсированного индустриально-инновационного развития, интересовалась, какие проекты были реализованы в каждой области. К примеру, в ЮКО из 137 проектов реализовано 45 - одна треть. В другом месте есть 18 объектов, но на полную мощность вышли только 8. Почему они все зависли? Никто ведь не объяснил, почему так происходит. Вы хоть раз видели, чтобы нацкомпании отчитывались о потраченных деньгах? Зато мы постоянно слышим, какие они там себе оклады устанавливают и как хорошо живут. Нам надо научиться говорить правду, какой бы она горькой ни была, и называть вещи своими именами. Хватит уже рассказывать, как все хорошо и гладко. Мы можем захлебнуться в этой лжи и утонуть.
