Продолжение истории расследования убийства Андрея Ющинского в жанре документального детектива
Постоянный автор Ratel.kz Жарас АХМЕТОВ в предыдущей части начал рассказ об истории якобы ритуального убийства, в котором были замешаны спецслужбы, правительство, выборы, черносотенцы, либеральная интеллигенция и честные служаки. Предлагаем вниманию читателя продолжение.
* Версия третья
* Упертый Красовский
* Выше обстоятельств не прыгнешь
Версия третья
В предыдущей заметке было рассказано о двух версиях жестокого убийства тринадцатилетнего Андрея Ющинского. Сегодня – третья версия, основная почти для всех, кто не верит в «кровавый навет».
Итак, версия третья, в ней появляется Гарри Босх этой трагической истории – сыщик Николай Красовский. Его отстранят от дела, отдадут под суд, но он все равно будет искать преступников.
Прежде чем приступить к рассказу о Николае Красовском, небольшая предыстория, в которой главный фигурант - жандармский подполковник П.А. Иванов, помощник начальника Губернского жандармского управления (ГЖУ), которому было поручено вести негласный розыск, параллельный проводимому Киевской сыскной полицией.
Розыск ГЖУ, со слов Иванова, сводился к работе с информаторами. Полученные от них сведения жандарм передавал следователю Фененко, чтобы тот использовал их в ходе следствия. Надо сказать, что Иванов в версию ритуального убийства не верил.
Небольшое отступление, чтобы был понятен дальнейший ход событий.
Андрей жил в Слободке, киевском предместье, расположенным довольно далеко от Лукьяновки, где обнаружили его тело. Дело в том, что в Лукьяновке жил его бывший по Слободке сосед Женя Чеберяк, с которым Андрей сохранил дружеские отношения. Именно к нему 12 марта, вместо школы, и пришел в гости Андрей. Мать Жени, Вера Чеберяк, прозвище – «Верка – чиновница», была содержательницей воровского притона.
Вера Чеберяк попала в поле зрения ГЖУ еще в конце апреля, - она на каждом углу говорила, что убийство – дело рук «жидов» и что надо наказать, устроив погром. Эти разговоры и то, что она тесно связана с криминальным миром делали ее естественной подозреваемой.
Иванов распорядился арестовать ее в начале июня, но не по подозрению к причастности к убийству, а за проводившуюся ею погромную пропаганду. На допросах она ничего по делу не показала и по настоянию прокурора Киевской судебной палаты (что-то вроде современного областного прокурора) Г.Г. Чаплинского была отпущена. Напомню, Чаплинский с самого начала настаивал на ритуальном характере убийства, в чем его поддерживал министр юстиции И.Г. Щегловитов.
Упертый Красовский
На сцену выходит Гарри Босх – Николай Красовский.
Красовский был опытным сыщиком, начавшим свою карьеру с самых низов – наружного наблюдения. Был он и помощником начальника Киевской сыскной полиции, но за неуживчивый характер его сослали в Сквирский уезд приставом 3 стана.
И, наверное, он там бы и закончил свою карьеру, если бы не черносотенные организации. Они были недовольны направлением следствия и посчитали необходимым внедрить в следственно-розыскную группу своего человека, который бы и доказал ритуальность убийства и виновность в нем евреев. Выбор их пал на Н. Красовского. Он пообещал своим покровителям, что найдет улики, изобличающие евреев. Розыск свой он должен был вести самостоятельно, еженедельно докладывая о результатах непосредственно Чаплинскому.
Возглавив розыск после отстранения Мищенко, напомню в момент убийства – начальник Киевской сыскной полиции, Красовский за основную версию принял причастность к убийству Веры Чеберяк и ее постоянных клиентов, к тому времени установленных ГЖУ: Сингаевского, Рудзинского и Латышева, известных бандитов-налетчиков. Но мотив преступления установлен не был.
Красовский повторно арестовывает Веру Чеберяк. Пока она сидит в тюрьме, сыщик допрашивает ее сына, Женю. И Женя рассказывает о том, что 12 марта он поссорился с Андреем и в запальчивости пригрозил рассказать матери Андрея, что он вместо школы ходит в Лукьяновку. В свою очередь, Андрей пообещал пойти в полицию и рассказать чем занимается Вера Чеберяк и ее дружки. Вот вам и мотив. Надо отметить, что Сингаевского и Ко в феврале – марте преследовали провалы и неудачи.
Но до конца Женю допросить не удалось – он с подозрением на дизентерию попал в больницу.
По настоянию Чаплинского, Веру Чеберяк освобождают, она прямо из тюрьмы едет в больницу и забирает сына, несмотря на то, что он болен. В тот же день Женя Чеберяк скончался у себя дома. Загадочная смерть, на ее счет есть немало спекуляций, но вскрытие показало он умер именно от дизентерии.
Самого Красовского отстраняют от дела и отправляют к прежнему месту службы. Но так как он продолжает розыск на свой страх и риск, его увольняют со службы и отдают под суд.
По словам Красовского (на снимке), с 1911 по 1913 гг. его пытались привлечь к уголовной ответственности 7 или 8 раз, но все попытки закончились ничем.
Красовский оказался упертым человеком и продолжил розыск будучи уже частным лицом, и даже нашел источник финансирования в лице киевского журналиста Бразуль-Брушковского.
В первую очередь, Красовский через сохранившиеся агентурные связи вышел на сестер Дьяконовых, подружек Веры Чеберяк и постоянных посетительниц ее притона.
Одна из сестер, Екатерина, рассказала Красовскому, что 12 марта 1911 г. Вера позвала ее к себе переночевать, потому что ей страшно. Когда Екатерина пришла к Чеберяк, она увидела тюк, в которым, по ее мнению, было тело Андрея Ющинского. Это был первый серьезный прорыв.
Второй прорыв произошел после того как Бразуль-Брушковский познакомил Красовского с неким Махлиным, а тот в свою очередь вывел на известного «бомбиста» и анархиста, пользующегося авторитетом в криминальных кругах, Караева.
Красовский, в целях конспирации, представлявшийся Иван Ивановичем, предложил Махлину и Караеву изобличить Сингаевского и товарищей. Махлин с Караевым согласились, придумали легенду – налет с целью отбить одного из друзей Сингаевского, некого Фетисова, и встретились с предполагаемым убийцей. На встрече вывели разговор на убийство Ющинского. Со слов Махлина и Караева, Сингаевский в убийстве признался. Но больше, чего-то испугавшись, Сингаевский на связь не выходил.
Еще до встречи с Караевым и Махлиным, Сингаевский и его подельники арестовывались по другому делу. Фененко, следователь, пытался их допросить в связи с убийством Андрея Ющинского. Сингаевский наотрез отказался говорить. Другой подозреваемый, Латышев, выбросился во время допроса из окна и погиб.
Итак, есть группа преступников, не чурающаяся убийств, есть мотив, есть свидетели. Всего этого достаточно, чтобы прийти к выводу, что они и убили Андрея Ющинского. То, что эту версия, рассматривавшуюся в ходе процесса на Бейлисом, суд не принял во внимание, ничего не доказывает, - предвзятость суда была очевидна.
Выше обстоятельств не прыгнешь
Собственно, на этом можно и закончить историю расследования убийства Андрея Ющинского. Конечно, есть еще процесс на Бейлисом, изобиловавший драматическими поворотами, но с ним лучше ознакомиться по очерку В.Д. Бонч-Бруевича (будущего управделами Совнаркома) «Знамение времени».
Однако, есть ряд обстоятельств, ставящих под сомнение версию убийства Андрея киевскими бандитами и вводящими в историю новых фигурантов.
Обстоятельство первое.
В 1923 г., уже после революции, Сингаевский был арестован и приговорен к расстрелу за бандитизм. За несколько часов до приведения приговора в исполнение, по делу Андрея Ющинского его допросил некто М. Евгеньев, старший следователь Киевского губернского суда. На допросе Сингаевскому было сказано, что если он даст показания по этому делу, то расстрел будет приостановлен. Сингаевский твердо сказал, что ничего не знает и показать не может.
Обстоятельство второе.
Екатерина Дьяконова, давшая первые важные показания против Веры Чеберяк, была агентом охранного отделения. И можно ли доверять ее показаниям – большой вопрос.
Обстоятельство третье.
Караев и Махлин, которым Сингаевский якобы признался, тоже были агентами охранного отделения. И где в их словах правда, а где ложь, подсказанная охранкой – поди пойми.
Совокупность этих обстоятельств, наряду с тем, что кто-то же фальсифицировал улики, дискредитировавшие Мищука, выводят на сцену Киевское охранное отделение. Надо помнить, что, так или иначе, оно было причастно и к убийству Столыпина.
А если вспомнить, что приговор по делу Бейлиса как успех, - его оправдали, - восприняла не только либеральная общественность, но правые и черносотенцы, потому что вторая часть вердикта, пусть и не напрямую, но все же подтвердила ритуальный характер убийства, есть смысл рассмотреть конспирологическую версию Гелия Рябова.
Но об этом в следующий раз.
Окончание следует
